Один жаркий взгляд из-под густых ресниц и Лерой облизнул губы, слизывая крохотную капельку крови с краешка.
— Хотите чего-то конкретного, моя госпожа? — несмотря на горячие взгляды, голос оставался идеально ровным, с ноткой подобострастия и любви.
Взлохматила темные пряди волос мужа, ощущая, как раздражение от знакомства с невесткой преобразуется в нечто иное, сладко опускающееся вниз живота и огненным предвкушением расползающееся по венам.
— Да. К той стене, локти прижать, — не стала заострять внимание на нужной позе. Лерой знает, чего я хочу, вставая четко как мне надо.
Снова улыбнулась, подойдя поближе и, больше не поправляя позу, а закрепляя свою власть, раздвинула ему ноги чуть шире, коснувшись поджавшихся от возбуждения яичек рукоятью плети. Тонкие кожаные концы мазнули по бедру мужа, заставляя его кожу покрыться мурашками.
Провела ладонью от загривка до поджарых ягодиц. Временно отложила плеть в сторону, повесив её на крючок на стене рядом с мужем, и взяла в руки баночку жгучей смазки.
— Ты ведь знаешь, что я люблю тебя, Лерой? — спросила, щедро зачерпывая смазку и приставляя пальцы к тугому колечку мышц, предварительно заставив мужа руками раздвинуть себе ягодицы.
— Ш-ш-ш… — болезненно зашипел он, стоило только пальцам нежно погладить тугие стенки его ануса. Тем не менее его возбуждение не только никуда не делось, но, казалось, даже усилилось.
— Отвечай! — с силой приложила его по бедру, оставляя красный отпечаток ладони на коже.
— Да, моя госпожа. Я тоже люблю вас! — сразу раздался ответ, а задница мужа чуть покачнулась, сильнее насаживаясь на пальцы. Ну нет, сладкий, так не пойдет!
Отдернула руку, чтобы взять с полки ближайшую пробку с красивым камушком и хорошей такой вибрацией. Щедро обмазала её, чуть морщась от покалывания в пальцах. Приставила к узкой дырочке, осторожно проталкивая девайс.
Лерой всхлипнул от боли и тут же протяжно застонал от сносящей все мыслимые и не мыслимые законы логики волны возбуждения. Облизала губы, целуя его в лопатку и приказывая вернуть руки на место.
И вот теперь уже взяла в руки плеть, включив пока ещё легкий режим вибрации.
— Пятьдесят ударов, считай громко.
Замахнулась и… громкий довольный стон огласил игровую. В эмоциях мужа тесно переплелись боль и наслаждение, а на коже медленно проявилась первая взбухшая полоса. До крови я бить не хотела. Возможно, лишь в самом конце.
— Один, моя госпожа…
Я била и била, наслаждаясь музыкой стонов и удовольствия мужа, доставляя себе и ему только нам понятное удовольствие. Только с Лероем я могла играть так — без правил и ограничений. Здесь не надо было ждать какой-то мнимой вины или чего-то подобного. Он просто любил боль и просто любил меня. А я любила его, каждый раз давая ему то, от чего он был так зависим…