Но Пашка легко нашел путь к нужному двору. Тот был огорожен высоким глухим деревянным забором, такими же были калитка и ворота. Веселье, шумевшее за забором, несколько притихло, когда Пашка постучал в калитку. Хозяин выглянул через щель почтового ящика, калитка открылась, впустив гостей, и былое веселье возобновилось.
За столом, поставленным под аркой, разместилось человек семь, включая хозяина, но оставалось довольно места, чтоб разместить гостей. Как будто Аркадий узнал одного-двух человек из той компании, что была с Пашкой в пивной на автостанции, но уверенности в том не имелось. С одним из гостей Аркадий пересекся взглядом и, кажется, вздрогнул, ибо правый глаз гостя имел какую-то странную расцветку: на серой радужке имелось светло-рыжее пятно. И казалось, словно зрачок был залит кровью.
Никто не спросил кто они — вполне было достаточно того, что их привел Пашка. Ответно пришедшие не спешили с расспросами.
На табуретке магнитофон крутил бобины с магнитной пленкой, совершенно уместно пел Аркаша Северный:
«…
Друзья, моя находка:
Не так уж плох мир наш,
Пока ещё есть водка —
Це-два-Аш-пять-О-Аш!
И череп полон шуток, и в мыслях ералаш,
Когда течет по горлышку Це-два-Аш-пять-О-Аш.
«
Пришедшим тут же налили: мужчинам водки, дамам — красного домашнего вина, затем выпили под пустяковый тост.
Хозяин дома представлял собой нечто среднее между индийским йогином и древним христианским святым. Летом рыбачил, бил птицу из самодельного арбалета, в остальные времена года ради дармового тепла и кой-какой зарплаты служил истопником при какой-то котельной.
Полупраздный образ жизни давал возможность предаваться размышлениям. Он понимал сумбурность и необязательность тоста и, наливая гостям по второй, произнес:
— Всякий тост можно ужать до минимума. Вместо того, чтоб говорить: «Я хочу выпить…», скажем, «за женщин», «за дружбу», еще за что-то, следует говорить просто: «Я хочу выпить!», ибо зачем это лицемерие?
За столом было шумно, мужчины много говорили о спорте: конечно, о начавшейся Олимпиаде в Монреале. Вспоминали и прошедший чемпионат Европы по футболу, однако меньше — СССР в финальную часть не пробился, в Югославию не поехал.
— А Паненка, Паненка как гол-то забил! — во хмелю вспоминал гость с золотыми зубами.
— Фраер твой Паненка! — возражал ему сосед. — Хороший форс дороже денег, да только пенальти забить много ума не надо. Это Виммер красиво пробил испанцам в четвертьфинале. Через себя!
— То не Виммер был, а Хённес! Виммер ему пасовал.
Курили рядом, отойдя от стола к винограднику, чтоб не портить дымом вкус блюд.