Другой бы на его месте ободрал пленников, как липку и голым в Африку пустил, но не таков был старший помощник! - он обобрал "языков" по минимуму. Во-первых, он оставил каждому по одному солнцу - чтобы было на что жить первое время, пока не разживутся деньгами. Во-вторых, забрал только двух лошадей, хотя мог взять всех четырех.
Ну, и так далее - забрал только один комплект цацек благородного, хотя мог два, а комплект - цепь, бляха и перстень, денег стоит и немаленьких! Да и при изъятии никто серьезно не пострадал - у потерявшего Генриха ла Меда, чей комплект благородного Денис экспроприировал, остался его перстень младшего медного Искусника, а быть и магом и благородным - это перебор! Надо делиться! Другим тоже надо!
Да и второй "язык" - четвертый наследник Ульрих ла Тая, практически, при своих остался. Ну-у... без учета золота, конечно, но какие счеты между своими? - жизнь гораздо дороже стоит, так что можно считать, что старший помощник не только джентльмен, но еще и расточитель - сделал "языкам" бесценный подарок - жизнь подарил! А кроме того оставил немного серебра и меди на паром, оставил продукты и почти все шмотки. Так что, если, к примеру, Александр Яковлевич был застенчивым воришкой, то старшего помощника можно смело назвать застенчивым грабителем.
Как только паром коснулся берега, Денис, в сопровождении двух своих лошадей, быстренько покинул борт. Никто - ни охранники каравана, ни паромщики, ни все остальные люди, присутствовавшие при инциденте, чинить каких-либо препятствий ему не стали - лишь молча проводили взглядами. На вопрос - чем было вызвано подобное поведение, старший помощник затруднился бы ответить.
То ли тем, что для зрителей все было банально, привычно и никакой реакции не требовало, то ли тем, что все они были, грубо говоря - ошарашены, а мягко здесь и не скажешь, если не переходить к обсценной лексике, примерно, как коренная петербурженка преклонных лет, воспитанная бабушкой смолянкой, была бы шокирована тем, как мигранты, отмечающие Курбан-байрам, повесили в центре города на дерево барашка и перерезали ему горло.
Все эти размышления наложили дополнительный отпечаток на, и так выразительное, лицо Дениса, причем наложили до такой степени, что таможенник, после того, как старший помощник поднял на него свой угрюмый взгляд, потерял весь свой лоск и представительность и принялся торопливо, чуть ли не захлебываясь, буквально извиняться за размер озвученной пошлины:
- Но, уважаемый потерявший, простите, не знаю вашего имени... - здесь офицер сделал паузу, но, не дождавшись ответа зачастил: - Это же не моя прихоть! - он прижал руки к груди, демонстрируя, что будь его воля, он бы еще доплатил такому замечательному человеку, лишь бы больше никогда его не видеть. - Последний приказ канцелярии Лорда-мага, - он сокрушенно развел руками, - с благородного - ноготь, с лошади - два.