Хотя погодите секунду.
Все, что я только что рассказал, – это лишь мои домыслы.
Я не знаю, как именно Тия и Генри стали родителями непоседливого мальчугана по имени Джеймс Ли Конклин, потому что не стал выспрашивать у дяди Гарри подробности. Он бы мне рассказал – мертвые не врут, как мы уже установили, – но я не хотел знать. После тех его слов – Это я – я отвернулся и направился в здание санатория искать маму. Он не пошел за мной следом, и я его больше не видел. Я думал, что он покажется на панихиде или на кладбище, когда мы будем его хоронить, но он так и не появился.
По дороге домой (на автобусе, как в прежние времена) мама спросила, все ли со мной хорошо. Я сказал, что все хорошо и я просто пытаюсь свыкнуться с мыслью, что дяди Гарри больше нет.
– Ощущения как в детстве, когда выпадает молочный зуб. Остается дыра, и ты постоянно трогаешь ее языком. Только дыра не во рту, а внутри.
– Понимаю, – сказала мама, обнимая меня. – Я себя чувствую так же. Но мне не грустно. Я не думала, что буду грустить, и я не грущу. Потому что на самом деле он ушел уже очень давно.
Мне было приятно, что она меня обняла. Я любил маму и люблю до сих пор, но в тот день я ей соврал, и не только тем, что не ответил на вопрос. Ощущения были совсем не такими, как бывает, когда выпадает зуб; наоборот, от того, что я выяснил, у меня словно вырос еще один зуб, и для него не было места во рту.
Некоторые факты подтверждают историю, которую я только что рассказал. Лестер и Норма Конклин действительно погибли в автомобильной аварии, устроенной пьяным водителем. Они действительно ехали на рождественскую вечеринку. Гарри действительно приезжал в Иллинойс на похороны; я нашел заметку в арколской «Рекорд геральд», где было сказано, что он произнес надгробную речь. В начале следующего года Тия Конклин действительно уволилась с работы и уехала в Нью-Йорк помогать брату в литературном агентстве. А через девять месяцев после похорон в нью-йоркской больнице Ленокс-Хилл родился я, Джеймс Ли Конклин.
Так что ага-ага, да-да-да, все могло быть именно так, как я и рассказал. В моей истории все складывается очень даже логично. Но все могло быть по-другому, причем так, как мне бы совсем не понравилось. Например, изнасилование напившейся до бесчувствия молодой женщины. Изнасилование, совершенное ее собственным старшим братом, которому спьяну хотелось секса. Собственно, я потому и не стал ничего спрашивать: я не хотел знать. Возникает ли у меня мысль, что, возможно, они обсуждали аборт? Иногда возникает. Беспокоит ли меня, что я мог унаследовать от дяди/отца не только ямочки на щеках и склонность к ранней седине, которая уже начала появляться в моих черных волосах в нежном двадцатидвухлетнем возрасте? Или, если уж говорить начистоту, беспокоит ли меня, что я могу сойти с ума во все еще нежном возрасте тридцати, тридцати пяти или сорока лет? Да. Конечно, беспокоит. Судя по информации из Интернета, у моего дяди-отца была наследственная болезнь Альцгеймера с ранним началом. Она дожидается своего часа в генах PSEN1 и PSEN2, и существуют специальные тесты для ее выявления: плюешь в пробирку и ждешь результат. Я, наверное, сделаю этот тест.