– Да, – сказал я, в основном потому, что всегда проще согласиться с мамой, когда она в спешке собирается на работу и пытается делать три дела одновременно. Про себя я подумал, что мистер Беркетт уже староват для того, чтобы изображать из себя крутого мачо, хотя было прикольно представить его в главной роли блокбастера «Терминатор: годы на пенсии». Как он размахивает своей тростью и говорит сакраментальную фразу: «Я еще вернусь». Я поднес миску ко рту и принялся выхлебывать оставшееся на донышке молоко.
– Джейми, сколько раз я тебе говорила, что не надо так делать?
Я не помнил, чтобы она говорила такое хоть раз, потому что давно научился пропускать мимо ушей большую часть родительских наставлений, особенно тех, что касались застольных манер.
– А как мне тогда все доесть?
Мама вздохнула.
– Ладно, не важно. Я приготовила нам на ужин картофельную запеканку, но мы можем поужинать гамбургерами. Если, конечно, ты выкроишь время из своего плотного графика развлечений и вместо того, чтобы смотреть телевизор или играть в игры на телефоне, отнесешь запеканку Марти. Я сама не смогу. День очень хлопотный, все расписано по минутам. Тебе, конечно, не хочется к нему ехать? Но было бы здорово, если бы все-таки съездил, а потом позвонил мне и сказал, как у него дела.
Я ответил не сразу. Я сидел как пришибленный. Словно меня шарахнули молотком по башке. Иногда мысли именно так и приходят. И еще я себя чувствовал полным придурком. Почему я сам не подумал о мистере Беркетте?
– Джейми? Прием, прием. Земля вызывает Джейми.
– Да, – сказал я. – Я с удовольствием к нему схожу.
– Правда?
– Ага.
– Ты не заболел? Может, померяешь температуру?
– Ха-ха, – сказал я. – Очень смешно.
Она схватила свою сумку.
– Я дам тебе денег на такси…
– Не надо. Я прогуляюсь пешком.
– Правда? – Мама опять удивилась. – Всю дорогу до Парк-авеню?
– Ага, мне будет полезно пройтись.
Тут я немного соврал. На самом деле мне надо было хорошенько подумать и убедиться, что моя идея действительно хороша, а если да, то еще надо было сообразить, как все рассказать.
36
С этого места я начну называть мистера Беркетта профессором Беркеттом, потому что в тот день я очень многому у него научился. Но прежде чем приступать к моему обучению, он меня выслушал. Я уже говорил, что мне было необходимо с кем-нибудь поговорить, чтобы не держать все в себе, но я даже не подозревал, какое огромное облегчение я испытаю, когда сниму с себя этот груз, пока и вправду не выговорился.
Он подошел к двери, опираясь не на одну трость, как обычно, а на две. Он весь просиял, когда увидел меня, так что, наверное, он был рад компании. Дети – эгоистичные существа, поглощенные исключительно собой (если вы были ребенком, то сами знаете, ха-ха-ха), и только позже я понял, что после смерти жены ему, наверное, было очень одиноко. Да, у него была дочь, но я ни разу не слышал, чтобы она приезжала его навестить; это к вопросу об эгоистичных детях.