«Дочка, дай ключи! Я свои дома забыл».
Папка! Папа вернулся из командировки.
Наверное, там, в его командировке, происходят чудеса.
У него вообще кругом чудеса.
В части у папы лошади, кони.
Бегу к ним. В поле.
Какие глаза!
«Лошадь, ты знаешь про чудеса?»
Подбегает мальчишка, солдат. Уводит с поля.
И почему это нельзя?
Ну, ладно. А в танке?
Можно? И шлем дадут? Ура, ура, ура!
Прибегаю вечером домой и взахлёб рассказываю и про коня, и про танк, и про шлем… И какая была тишина. И такие серьёзные все офицеры. А можно мне ещё к папе в часть?
Я там у ворот интересный нашла ручей. Там королевство лягушек.
Вдруг одна из них важная королева? А другая — крестьянка? А вдруг?
Побежали на речку?
Ой, маки!
Срываешь коробочку, потряхиваешь её и слушаешь: шух, шух, шух…
Тысячи зёрнышек. Вкусно! Вкусно!
Налопаешься маковых зёрнышек, загадаешь миллион желаний и бежишь к реке.
Река ЛУга разлилась по лугам, обнимает берега. Солнца лучи каждую травинку согрели и подружке веснушки щедро рассыпали на лицо.
Вот какое детство!
Как это прошло?
Ой, может быть…
Ведь сейчас я уже не оседлаю большую свинью и не поеду вокруг сараев с криком «эге-гей!»…
— Мам, ты серьёзно? — спрашивает дочь.
— А что тут такого? Было весело и смешно.
А индюки ходили важные. Но я их боялась. Вот только их и боялась. Близко не подходила. Дразнила издалека.
— А как же мальчишки?
Хоть маленькая лав стори?
В десять лет?
А! Было! Глупое.
Смешное, танцевальное.
Пионерлагерь, далеко и ещё дальше.
Накануне сон снится.
Яркий, сочный. Будто наш домик — одноэтажный, и крыльцо широкое в пять ступеней. А по периметру аллея из зелёных красавиц. Столовая — здание жёлтого цвета. И лес, лес, лес.
Случилось! Пять ступенек — крылечко. Ёлочки-красавицы, и столовая жёлтая-жёлтая… Лес, лес, лес.
Всё как во сне.
Дискотеки по вечерам.
Такая тоска.
— О, это дело. Взрослела. — сын.
Он знает, дискотека в десять лет это скучно.
Сашка, смешной мальчишка. Такой тихий, хвостиком ходит. В ручеёк играет — руку подаёт и будто забывает дышать.
Медленный танец.
«Снег кружится, летает, летает…»
Все ноги мне отдавил этот мальчишка.
А я ровно за три дня до лагеря стекло балконное грохнула, порезалась. Шов накладывали. Без наркоза. Как же я кричала! И не столько от боли, сколько от обиды — ну предупредили бы, что будут зашивать…
Я бы встала и домой пошла: само срастётся.
— Нет, не взрослела. Показалось.
Шов снимать пришлось в лагере. Зову Сашку. Страшно одной. Доктор смеётся: группа поддержки (Сашка) сам чуть в обморок не упал, как только повязку мне сняли.
Не, не хочу я такого кавалера.
Мне нужен такой, чтоб меня во всех приключениях поддерживал и спасал.