В один прекрасный день мой наставник, вечно хмурый здоровенный дядька средних лет, поручил мне целую смену точить какую-то простую деталь цилиндрической формы. Я внимательно изучил чертёж, настроил станок и всю смену старательно работал, высунув язык от усердия. Я наточил целый ящик этих деталей, когда ко мне подошёл наставник. Он взял несколько цилиндров, измерил их и, выпучив глаза и брызгая слюной, обрушился на меня трёхэтажным матом. Из этой лавины непечатных выражений я с трудом смог выловить несколько литературных слов, из которых стало понятно, что наточен целый ящик брака. Я, конечно же, возмутился, так как всё делал в точности по чертежу. Безуспешно попытался прорваться сквозь поток брани и объяснить ему, что всё делал правильно, потом ткнул чертежом наставнику в лицо, чем привёл его в неописуемое бешенство. Он схватил чертёж, порвал его у меня на глазах и продолжил свои «поучения».
В этот момент я перестал управлять собой. Обострённое чувство справедливости, усталость последнего месяца и наползающая на сознание тень холодной ярости помутили мой разум. Я схватил лежащий рядом молоток и полез в драку, размахивая этим тяжёлым орудием производства, прямо к ненавистному лицу наставника. Что тут началось! Сбежались токари со всего цеха, несколько человек скрутили меня, отобрав молоток. Меня колотили со всех сторон, а потом вышвырнули в раздевалку и сказали, чтоб духу моего больше не было на этом заводе!
Я плакал, размазывая грязные слёзы по щекам. В этот момент пионер, будущий комсомолец, возненавидел дерущийся и ругающийся пролетариат аж до печёнок! Нет! Всё, что угодно, но только не пролетарии! Я поклялся на всю жизнь никогда больше не идти в рабочие! Хватит с меня этой грязи, ругани и несправедливости! Собрал свои вещи и бегом, зарёванный, помчался домой. Там я бросился маме в ножки и умолял её помочь вернуться в школу. Какими сладостными мне казались теперь двойки по математике! Мама успокаивала, как могла, но в душе ликовала — её упрямый сын на собственной шкуре понял, что надо учиться.
Однако устроиться в школу оказалось не так-то просто. Заканчивалась первая учебная четверть, и все классы были заполнены под завязку. В мою школу вернуться не представлялось возможным — свободные места отсутствовали. То же самое было и в других школах. Мы с мамой обошли почти весь Святошинский район и, наконец, наши поиски увенчались успехом! В сороковой школе нашлось одно свободное место в восьмом… математическом классе. Я чуть было снова не зарыдал — хуже всего у меня обстояли дела именно с математикой. Если по другим предметам удавалось кое-как перебиваться на троечках и четвёрках, то моя предыдущая учительница математики вывела неутешительный вердикт касательно моих способностей — «полный бездарь!» Но страх перед заводом пересилил страх перед математикой, и меня зачислили в восьмой класс.