— Только несколько слов. Я узнала обо всем от Росинки. Ты не думай, что она глупенькая девчонка. Она догадывалась обо всем.
— О чем? — Опять тревога в глазах Марты.
— Даже о том, что ты… не любишь… своего мужа.
— Теперь вы вдвоем с Фросинкой и… с Ладьком будете осуждать меня…
— Я не буду, — твердо сказала Стеша.
При этих словах вбежала Фросинка.
— Я… вас ждут там… у дядьки Михея… там все… ждут… Стеша, пришел Платон.
— Зачем он пришел? — Стеша еще никак не могла опомниться от тяжкого разговора с матерью.
— Как зачем? — не поняла Фросинка. — Наверное, он хочет увидеть… ну, хотя бы меня или Клаву… Мама, ты пойдешь?
— Вы идите, а я попозже…
Фросинка остановила сестру перед квартирой Кожухарей:
— Ты должна с ним поговорить!
— Я ему уже обо всем сказала… Больше он от меня не услышит ни единого слова, Росинка. Хватит.
— А если он тебе… скажет?
— Что он скажет? — Стеша резко открыла дверь. — Отец, любимый, родненький!
Платону подала руку:
— Добрый вечер!
— Здравствуй, Стеша!
— Команда собралась, можно отдавать концы! — подняла стакан с вином Клава.
— Еще не все, — тихо сказал Ладько.
— Мама сейчас придет, — Фросинка подошла к отцу.
— Отбой! — скомандовал Отар.
— Алешка, чем ты встревожен? — Стеша обняла Кушнира за плечи. — Ну, улыбнись… так. Теперь я тебя узнаю.
Платону захотелось выбежать из комнаты, чтоб не видеть этих рук, которые легли на плечи какого-то Алеши. Платон и убежал бы, но Платон Андреевич Гайворон должен был остаться и даже улыбаться Клаве. Вошла Марта. Красивая, спокойная. Поздоровалась. Чугай подал ей стул.
— Если вино уже налито, — сказал Отар, — то его надо пить. Я предлагаю тост за гостей!
Платон выпил, поставил граненую рюмку.
— Спасибо вам, но мне нужно ехать. Кто со мной — прошу, машина стоит.
— Поедем, дочь? — спросил Чугай.
— Поедем, тату. А Росинка? Мы поедем с Клавой и…
— Алексей останется ночевать у нас, — сказал Отар.
— А завтра прибегу к тебе, Стеша, — пообещала Фросинка.
— Буду ждать! И тебя, Алеша!
Стеша и Клава улеглись в маленькой комнате и еще долго не могли уснуть.
— Ты держалась с Платоном, будто посол, который пришел к главе другого государства, чтобы объявить войну, — заметила Клава. — На его месте я бы и не посмотрела на тебя.
— Он и так не смотрел…
— А эти объятия с Алешей! Стешка, ты иногда бываешь такой неразумной. Конечно, Платон подумал, что Алексей — твой жених или любовник.
— Пусть себе думает, мне безразлично… Я знаю, что он меня не любит и, может, никогда не любил. — Стеша отвернулась к стене.
— Боже, — вздохнула Клава, — мне кажется, что нет на свете людей глупее, чем влюбленные. Любит, любит он тебя.