Первый снег… Как бы там ни было, а мир устроен прекрасно — в этом убеждены граждане села Сосенки, начиная с тех, которые уже могут ползать на четвереньках, и кончая теми, что еще не стыдятся скатиться с горки на портфеле, на клепке от бочки, в старом корыте или просто встать среди подворья или на улице и загорланить:
— Сне-е-ег! Сне-е-ег!
Васько летел под гору на какой-то старой печной заслонке, даже ветер свистел в ушах. А за ним целое войско — розовощекое, чуть сопливое.
— Сне-е-ег!
— С дороги-и! С дороги-и!
Васько налетел на какого-то мужчину, чуть не сбил его с ног. Перевернулся, виновато посмотрел исподлобья вверх и узнал чернобородое лицо Поликарпа Чугая. «Сейчас убьет», — подумал Васько, готовясь принять мученическую смерть. А чтобы умереть по-геройски, чтобы все не подумали, что он струсил, на всякий случай крикнул страшному мужику:
— Вовкулака![5]
Чернобородый наклонился, поднял Васька с земли, отряхнул с пальтеца снег. И все молча. Васько видел его глаза, и они не казались ему страшными. Они были грустные.
Поликарп Чугай молча шел в гору, сгорбившись, будто нес на себе тяжелый груз.
— Вовкулака! — войско дружно, хоть и запоздало, подхватило боевой клич своего атамана.
— Тихо, вы! — Васько приложил ко рту палец. Ему вдруг стало жалко этого страшного бородатого мужчину, которого никто в селе не любит. Его боятся, им пугают малых детей.
На самой горе Васько догнал Поликарпа Чугая:
— Я… не буду больше, дядьку…
На Васька посмотрели грустные глаза:
— Будешь…
Чугай проходил возле кооперации, возле конторы, мимо людей, и никто не здоровается с ним. Нет, вот какая-то девушка подбежала к нему. Васько узнал: это Стеша.
— Тату, ты почему не позавтракал? — еле поспевая за отцом, спросила Стеша.
— А-а, — махнул рукой Поликарп.
— Где ты был?
— Навоз возил…
— Добрый день, — это не ему, а дочери. А когда-то здоровались…
— Здравствуй, Стеша, — и это не с ним.
Отворачиваются люди: идет Поликарп Проклятый…
А когда-то…
Красивая жена была у Поликарпа Чугая. Привез он ее откуда-то с Кубани, когда возвращался с фронта.
— Вот, мама, невестка вам в хату и внучка, — сказал Поликарп старой матери, знакомя с красивой огнеглазой Мартой.
— Слава богу, — ответила мать.
Уже потом старая Чугаиха рассказала соседям, что познакомился ее сын с Мартой на Кубани, когда лежал в госпитале. Она была там сестрой милосердия. Из госпиталя Поликарп снова попал на фронт, а как кончилась война — поехал на Кубань за Мартой, сдержал слово. Забрал ее уже с ребенком. Поликарп такой: если скажет, то не отступится…