— Бери, Олег. — И прежде чем Дынька успел что-нибудь сообразить, Мостовой наложил охапку дров и понес.
Когда в клубе возле печки выросла порядочная куча дров. Мостовой встал на коленки и начал растапливать печку. Дрова были сырые, и Мостовой посинел, раздувая огонь. Наконец язычок пламени лизнул кору.
— Горит! — удовлетворенно сказал Мостовой, отряхивая с пальто опилки и щепочки. — Веник есть?
— Где-то в сельсовете. Сейчас принесу.
— Пошли вместе.
Пока Дынька искал веник, Мостовой снял со стола Подогретого скатерть, а Дыньке приказал взять радиоприемник. Из конторы колхоза после некоторых размышлений они забрали три горшка с цветами и поснимали с окон ситцевые занавески.
Когда нетерпеливое любопытство привело Михея Кожухаря в клуб, он увидел сквозь тучу пыли, которую поднял Дынька, подметая пол, что Мостовой поленом прибивал на окнах занавески.
— Понял, — сказал Кожухарь и с готовностью принялся помогать Мостовому.
Дынька вошел в азарт и, махнув рукой на будущие неприятности, принес из хранившейся в сельсовете коллекции Подогретого с десяток наилучших разноцветных плакатов. Их прибили на стенах.
— Ну как? — весело спросил Мостовой, прохаживаясь по залу.
— Теперь другой фасон, — с гордостью ответил Дынька.
— Зови, Дынька, хлопцев и девчат, — распорядился Мостовой. — И обязательно этого Платона Гайворона.
— Сделаем в момент. — Кожухарь тоже поднялся.
На улице Дынька поучал Михея:
— Только никому не говорите, что Мостовой таскал дрова и занавески вешал, а то засмеют. Секретарь ведь…
Александр Мостовой остался в клубе один. Сбросив пальто, он сел на лавку.
В печке потрескивали разгоревшиеся дрова, и от нее струилось смаривающее тепло. Мостовой, положив под голову пальто, прилег и заснул…
Выйдя с подворья на улицу, Платон встретил парней и девушек, которых Дынька вел в клуб. Впереди вышагивал Михей Кожухарь и сердито распекал всех:
— Да какой же из вас, к дьяволу, комсомол? Дождались того, что секретарь райкома в вашем клубе занавески вешает и дрова носит! Да над вами вся область будет смеяться, элемент вы несознательный!
В клуб вошли молча и на пороге остановились: Мостовой спал.
— Тсс, — замахал руками Дынька. — Давайте обождем на улице. Он знаете как сегодня находился?
Кто-то нечаянно стукнул дверью, и Мостовой проснулся. Он соскочил с лавки, протирая глаза.
— Извините, я немножко задремал… Заходите. Теперь давайте знакомиться, кого не знаю. А ты, Юхим, играй.
…Юхим играл на гармошке, но танцевать никто и не думал. Девчата рассматривали плакаты, будто перед ними висели полотна самых выдающихся художников. Хлопцы толпились возле приемника. Олег Дынька, воспользовавшись тишиной, начал речь: