Напряжение сил Московского государства не могло быть бесконечным. Исчерпав все ресурсы, царь Иван Грозный сначала обратился к церковным имуществам. В 1580 году он ввел законодательные ограничения на покупку и дарение монастырям вотчинных земель, «что воинство велие прииде во оскудение»[6]. Спустя несколько лет церковь лишилась налоговых привилегий и были отменены «тарханы». Но и это не помогло поправить положение «воинства», зависевшего не просто от владения тем или иным поместьем и вотчиной, а от наличия рабочих рук. Крестьяне стали покидать своих владельцев, тем более, что у них оставалось право выхода в Юрьев день, подтвержденное 88 статьей Судебника 1550 года. Противопоставить этому потоку людей, искавших лучшей доли, можно было лишь запрет — «заповедные годы». В это время в отдельных частях государства (в многострадальных новгородских землях, например) не действовало право выхода. В итоге самой характерной чертой той эпохи стал общий кризис, поправить который было невозможно какой-либо одной мерой.
Большинство сложных проблем, обрушившихся на Русское государство в конце правления Грозного царя, скончавшегося в ночь с 18 на 19 марта 1584 года, нужно было решать его сыну царевичу Федору, которому перешел царский престол. Царевич Федор стал Московским государем из-за трагической случайности — гибели царевича Ивана от рук отца. Именно царевич Иван Иванович был надеждой царя Ивана Грозного и участником многих его государственных дел. В то время как его младший брат Федор Иванович оставался в тени. С.Ф. Платонов склонен был согласиться с известиями источников о «неспособности» к правлению и «малоумии» царя Федора[7]. А.А. Зимин вовсе писал о Федоре Ивановиче как о «слабоумном»[8]. Хотя однажды, на одном из дипломатических поворотов, в 1575–1576 году царевича Федора прочили ни много, ни мало в великие князья литовские. Фантастичность этого несостоявшегося договора с германским императором очевидна, но еще более фантастичным было бы считать, что Грозный предлагал отправить правителем в Литву больного сына. Участвовал царевич Федор в приемах иностранных гостей, в других дворцовых церемониях. Например, он был «в отца место» на последней свадьбе царя Ивана Васильевича с Марией Нагой осенью 1580 года.
Чаще всего о болезненности и слабости царя Федора вспоминают под влиянием оценок иностранных наблюдателей в Москве и слухов, имеющих источником как раз литовских магнатов (кто знает, может быть, над ними продолжал довлеть призрак несостоявшегося вокняжения царевича Федора в Литве?). Русские источники, делают больший акцент на устранении его от дел и препоручении управления государством своему шурину, брату царицы Ирины Федоровны — Борису Годунову. Те же, кто был враждебен Годунову, прямо обвиняют царского родственника в узурпации власти и даже приводят слухи об отравлении им царя Федора. Возможно, что никаких подозрений по поводу дееспособности царя Федора Ивановича не возникло бы, если бы его род имел продолжение. У царской четы родилась только одна дочь — царевна Феодосия, но она прожила недолго. Потом в Смуту возникнет «самозваный» царевич Петр Федорович. По созданной легенде, якобы, сына царя Федора «обменяли» при рождении на дочь. Однако посвященный в тайны царицыного двора князь Григорий Константинович Волконский клятвенно свидетельствовал на переговорах с Речью Посполитой в 1607 году: «А при государыне царице и великой княгине Ирины были всегда неотступно: мои княж Григорьевы сестры княж Иванова княгиня Козловского да окольничего Ондрея Петровича Клешнина жена; и только бы такое дело сталось, и они б меня в том не утоили»