Концовка года, само собой, обсуждалась "пикейными жилетами" старковского разлива.
— Олег Александрович, ты заметил, как немцы хитрят по всему королевству? — удивлялся доктор Рихтер.
— Чего же они делают-то, Иван Карлович, — удивился Старко.
— Так учат русский язык, чтобы проще устраиваться на хорошую работу!
Прикол ситуации заключался в том, что большинство предприятий с хорошим жалованьем и определённым социальным пакетом бенефитов принадлежало бывшим россиянам. Но чтобы там работать следовало знать не только государственный язык (немецкий), но и желательно владеть русским. Иначе у рядовых сотрудников возникают сложности в прямом общении с руководством и ведущими специалистами. Сложно каждый раз искать переводчиков, когда нужно что-нибудь согласовать или, хотя бы, просто спросить. Вот рядовой немец и повадился посещать курсы руссиш говоритен, а детей стали отдавать в школы, где преподавался и русский язык. А куда ещё своих спиногрызов девать, коли в стране лютовал закон, запрещающий работать до четырнадцати лет. И даже с четырнадцати до восемнадцати позволявший трудиться не более двадцати часов в неделю, то есть половину положенной трудовой недели. Конституция в стадии разработки и газетных обсуждений, но новые законы-то появляются время от времени и их пока нужно исполнять.
— А я, господа, рад, что президентом избрали Наполеона, — гордился Полянский, — он считает, что Россия даёт всё больше свобод полякам. И поддерживает в этом Александра.
— Ян Войцехович, так этот Бонапарт вообще за союз с нашими, — поддержал друга Юнгвальт, — нужен же противовес усиливающейся дружбе Англии и Пруссии. Иначе прозевают момент и англичане всё под себя подомнут.
Компаньоны не знали деталей происходящего, но им без разницы что и как обсуждать. Рождество на носу и все проблемы где-то в стороне, тем более, что лично у них всё прекрасно складывается. Так чего не повыёживаться от сытости и довольства?
В новом 1859 году обсуждения усилились перейдя из уровня "лениво" в "ничего себе!".
— Вы слышали, господа, нет вы слышали? — размахивал утренней газетой Борис Алексеевич, — пруссы подписали договор о передаче России Мемельланда!
— Слышали, конечно, теперь пять лет будут его передавать, пока не убедятся, что наша дорога куда надо ведёт, — отозвался Юнгвальт, — теперь трудцать лет будут нашу руду добывать за бесплатно.
— Небось той руды в горе столько, что аж целая гора, — великолепно высказался словесный эквилибрист Рихтер, — не думаю, что последние крохи им отдали.
— Пожалуй соглашусь, — поддержал Легостаев, — как-то Олег Саныч сказал, что её там чуть ли не два миллиарда тонн. И вся с семидесятипроцентным содержанием железа.