— Андре, прекрати истерику.
— Истерику? Где ты ее видишь? Я всего лишь пытаюсь донести до тебя простую, как медяк, мысль. Мне все равно, каким именем называться. И все равно, где жить. Хватит, наконец, меня унижать, папа!
Виктор разжал пальцы, и я вылетел на свежий воздух. Уже давно рассвело, но еще было слегка прохладно, и ветерок охлаждал пылающее лицо. Ничего, пока дойду до башни, успокоюсь. Успокоюсь, я сказал! Только внутри будто что-то взрывалось. Было больно до отчаяния, как и каждый раз, когда Виктор снисходил до разговора со мной. Почему? Почему я не могу просто наплевать на него? Так было бы проще для нас обоих. Тем более что сейчас я мог просчитать ситуацию на десять шагов вперед. Узнает графиня Анжела, надавит на мужа или на сыновей, и мне придется в сотый раз объяснять, что я проклинаю тот день, когда вообще напомнил отцу о своем существовании. Пусть бы лучше думал, что я где-нибудь издох, испарился, исчез! Вот дернуло же…
Путь до башни вдруг показался коротким как никогда. Только что шел по городу — и вот впереди уже привычная серая громадина, глядящая пустыми окнами. Окна пострадали после разговора с Надин. Придется искать стекла, как-то заменять. Почти все стекла. Надо было как-то сдерживаться, что ли.
Провел перед собой рукой, пытаясь отыскать отголоски чужой магии и ловушки. Ничего. И намека на исковерканную защиту, о которой говорил Фил, тоже нет. Видимо, Денни получил свое — и ушел. Теперь вернется, чтобы снять оставшиеся печати, но к тому моменту я буду готов. Соберусь с мыслями, угомонюсь. Раз против него не действует моя защита, посоветуюсь с директором Рейдесом. Он старше и мудрее, должен знать. Столько дел!
Только без Надин башня казалась пустой. Здесь по-прежнему витал ее аромат, лежали оставленные ею вещи. Она ничего не взяла. Я забился в ее комнату, лег на диван и закрыл глаза. Покрывало на диване тоже пахло ею. Надо сжечь все к демонам. Только разве сожжешь память?
Надин
Я лежала в полутемной комнате и безудержно плакала. Пыталась успокоиться, вспоминала — и рыдала вновь, чувствуя себя бесконечно глупой. Сама ведь обещала себе, что все! Забыто, прошло. Осталось позади. Но стоило увидеть Андре, услышать его — и будто с ума сошла. На миг так хотелось сказать: «Да, забери меня отсюда, пусть все решится без нас». Но гордость! Гордость, чтоб ее… Она не давала протянуть руку в ответ. Андре не просто вытер об меня ноги, о нет! Он сделал это изящно, со вкусом. Растер в-порошок — и теперь желал собрать воедино то, что уже разнес по округе ветер.