— Рассказывай, — сел на стул перед ней.
— Что? — подняла она на меня полные слез глаза.
— Все. От начала до конца. Почему ты так не хочешь идти домой, почему требуешь открыть врата. И советую быть откровенной.
— Я уже говорила, — растерялась она. — Меня обвиняют в убийстве жениха, и его семья хочет отомстить.
— Имя?
— Чье?
— Да не твое же! Жениха.
— Мартин… Мартин Эвриг. Они считают, что я отравила его.
Любопытно… Признаться честно, я почти не вслушивался в тот бред, который несла Надин в первый день, а теперь вот заинтересовался. Значит, отравление?
— Яд?
— Какой яд? — уставилась на меня Надин.
— Вот и я спрашиваю — какой яд ты использовала, по их мнению?
— Я… не знаю.
Понятно. Бесполезно. Скорее всего, девчонку запугали и хотели что-то получить. Что? Деньги? Квартиру? Наверное, действительно стоит пройтись с ней и убедиться, что Надин не поджидает ловушка. Проверю ее жилище, а затем тайком наведу справки, от чего же скончался Мартин Эвриг. Магистр я или нет? Раз уж да, пусть предоставляют документы.
— Собирайся, — приказал ей. — У меня большие планы на день, но для начала отведу тебя домой.
— Пожалуйста, Андре! — взмолилась она.
— Не беспокойся, я проверю твою квартирку до того, как ты переступишь порог, и если там на самом деле тебя кто-то ждет, они пожалеют об этом.
Надин поняла, что пререкаться бесполезно. Она опустила голову, неловко поправила то самое платье, разорванное на плече, в котором и ходила все эти дни. Наверное, я болван. Стоило найти для нее что-то более подходящее. В башне пустоты осталось много чужих вещей, которые я так и не разобрал. Но хорошая мысль всегда приходит последней, и это был как раз мой случай. Теперь уже поздно, пойдет и так.
— Идем, — сказала Надин таким тоном, будто вел ее на казнь.
Что ж, если она права, казнь состоится, только для тех, кто будет ее ждать. Сбегал наверх и протянул ей один из своих плащей — прикрыть дыру на платье подойдет. Солнце едва поднялось над землей, а мы уже выходили из ворот башни пустоты.
— Где ты живешь? — спросил я.
— На Речной, в соседнем районе, — ответила девушка. — Я покажу.
Она вырвалась чуть вперед, а я шел следом. Прохожих на улицах было крайне мало, и это успокаивало. Я никогда не любил толпу. Весь этот гомон. Наоборот, только в тишине можно что-то понять, осознать, обдумать. Надин шла молча, опустив голову. Я наблюдал за ней и видел, что она действительно ожидает плохого. Все говорило об этом: и напряженная походка, и чуть ссутулившиеся плечи.
— Не бойся, — сказал ей. — Тебя никто не тронет.
И только сейчас понял, что перешел с ней на «ты», и сам этого не заметил.