Журналист развернул лист и бегло пробежал глазами текст. Над ним я просидела все утро, выверяя каждое слово. Тщательно обдумывая и оценивая каждую фразу. Герра Аланта, наш профессор литературы могла бы мной гордиться.
– Неплохо написано, – уважительно произнес герр, складывая бумагу и вытаскивая блокнот с карандашом, – я согласен вставить ее в свою статью о вас. Но это не значит, что я стану королевским прихвостнем…
– Нет-нет, – улыбнулась я, прерывая показушное возмущение парня, – я не собираюсь вас заставлять переходить на сторону Ремов, оставайтесь независимым журналистом. Я прошу лишь посмотреть на проблему с другой стороны. Вы же умный человек и понимаете, что слабая власть не выгодна, прежде всего, народу. Как и революция. Пример – восточная Мальера. Сейчас на месте некогда немаленького государства пять разрозненных и постоянно воюющих между собой республик.
– Вы так говорите, будто вам королевская власть не сделала ничего плохого, – сварливо произнес Лукаран, – словно они идеальны и непогрешимы.
– Я уже прошла эту стадию, герр.
– Какую стадию?
– Юношеского максимализма, – парень ожидаемо скривился, но ничего не ответил. Надеюсь, он задумается о моих словах. Я не стала его в чем-то разубеждать или доказывать правоту. Если у него есть мозги, он сделает нужные выводы.
– Начнем интервью? – я позвонила секретарю и попросила убрать приборы. – Что вы хотели узнать?
Лукаран подобрался, глаза зажглись азартом. Он раскрыл блокнот и сжал в пальцах карандаш.
– Первое, что интересует наших читателей, это магия.
«Кто бы сомневался, – подумала я, – это всех интересует. Иногда мне кажется, что я могла больше заработать, выступая на публике, делая фокусы».
– Вы первый маг в моей жизни, которого я увидел, – продолжил герр. – Думаю, для большинства людей магия является чем-то сказочным и нереальным. Многие и вовсе думают, что маги давно вымерли, а род Ремов просто поддерживает таким образом статус и величие страны. И свой статус.
Я улыбнулась и чуть выпрямила пальцы. Лукаран непонимающе нахмурился.
– Ваши пуговицы… – подсказала я.
– Ничего себе! – парень опустил глаза на сюртук и ошеломленно присвистнул. Когда-то круглые обычные медные пуговицы превратились в изящные головки ромашек.
– Могу вернуть обратно.
– Не-нет! – воскликнул он, – пусть остаются такими. Это… – он запнулся. – Это потрясающе.
Прошло немало времени, пока он не налюбовался обновленными пуговицами. Я не стала его торопить, бегло просматривая принесенное секретарем досье на журналиста.
– Расскажите, где вы жили после того, как вас лишили дома, – Лукаран опять взялся за карандаш.