Эдвард как-то пару дней назад поинтересовался у меня:
– Может быть, отправить ее в школу? Пусть пять лет не показывается мне на глаза.
– А не рано? Ей всего четырнадцать, – я понимала, что Эдварду не нравится вся эта ситуация с невестой, он не знает ее, не хочет, но ведь девушке гораздо тяжелее. Во-первых, она еще совсем ребенок, младше Эдварда на семь лет, во-вторых, ее оторвут от родных, друзей, выдернут из привычного окружения, она даже языка не знает.
– Я слышал, что на севере рано взрослеют. В четырнадцать у них уже бывают дети.
– У них может быть, но не у нас, – хмуро ответила я королю, – тебя не поймет твой же народ.
Эдвард рассмеялся.
– Ты о чем? Не собираюсь я делать ей детей! Я о том, что она достаточно взрослая для школы. Я мог бы попросить ария Бридор немного изменить правила…
Он задумчиво стучал карандашом по столу. Я встала, собираясь уходить. Советчиком в этих вопросах быть не желала.
– Как же мне жаль, что я так близко подпустил тебя к себе, – донеслось в спину.
Я пораженно обернулась, удивленно уставившись в лицо Эдварда. О чем это он?
– Ты стала лучшим другом, самым верным, самым надежным, – продолжил он задумчиво, словно разговаривая сам с собой. Я заинтересованно вернулась к столу короля, до сих пор не понимая, к чему он ведет. – Если бы ты была обычной девушкой, то я бы просто отдал приказ и на этом все. Ты не посмела бы ослушаться.
То есть, он жалеет о нашей дружбе? Так понимать?
– И что же тебе мешает отдать его сейчас? – приводили в недоумение вот такие его высказывания. Иногда я и сама не знала, шутит он или говорит то, что думает.
– Не могу, – со смешком пожал плечами король и развел руками, – я же говорю, ты стала слишком близкой. Почти сестрой. Меня будет мучить совесть.
– А она есть у королей?
– Оказывается, есть, – Эдвард хитро прищурился, – а может, ну ее, совесть-то?
Я ошеломленно моргнула.
– Не-не, – помотала головой, – совесть чрезвычайно важна для королей. Можно сказать, жизненно необходима.
– Ну, если ты так думаешь…
Я облегченно выдохнула. И что это было? После нашей ссоры прошло более трех месяцев, неужели он еще на что-то надеется? Или просто пугает?
– Почему ты еще здесь, ария Крей? – Эдвард навис над столом. – А ну марш работать в кузницу.
Сейчас, вспоминая этот разговор, я улыбалась. А тогда мне было совсем не весело. Эдвард периодически прощупывал почву, словно надеялся, что я передумаю. Значит ли это, что он еще любит меня и не оставил надежду сделать королевой?
Я отложила в сторону полураскрытую розу. Стебель был из серебра, бутон из золота. Выращивать цветы из слитков, как папа, я еще не умела, поэтому просто слепила ее как из глины. Получалось красиво, потому что каждая была уникальна, а по формуле они получались одинаковые. Хорошо, что у меня есть тяга к искусству, наш учитель рисования на уроках шуточно пророчил мне известность, если я стану художником или скульптором, прекрасно зная, что маги не могут выбирать, чем заниматься после школы. Да и не хочу я рисовать картины, металл – вот моя любовь и моя жизнь.