. Русские бандиты превратились в оптовиков, координаторов и инвесторов во всевозможные незаконные предприятия преступного мира.
Даже если отбросить мысль о том, что полиция многих стран вступила в заговор алармистов, нет сомнений, что русскую организованную преступность и связанные с ней группировки можно найти по всему миру. Она крадет миллионы долларов из программ Medicare и Medicaid в США, обменивает героин на кокаин в партнерстве с латиноамериканскими наркобандами, занимается отмывкой денег в Средиземноморье, продажей оружия в Африке, незаконной переправкой женщин на Ближний Восток и сырья в Восточную Азию, а также скупает недвижимость в Австралии. Судя по всему, единственным пока не затронутым континентом остается Антарктида. Однако русские в целом не пытаются вытеснять с рынков локальные банды. Скорее все выглядит с точностью до наоборот. Несмотря на ряд исключений, русские сети в основном не просто сосуществуют со своими локальными коллегами, а активно ищут партнеров.
После того как русским не удалось силой пробиться на другие рынки, они открыли для себя новый путь, позволяющий присутствовать на них. Они начали обслуживать эти рынки и удовлетворять их потребности, как имевшиеся, так и ожидаемые. Неудачную модель конкистадора-империалиста 1990-х сменил купец-авантюрист. Эта новая модель имеет четыре основные характеристики. Прежде всего, как и советские граждане в годы антиалкогольной кампании 1980-х, русские выходят на рынок как поставщики товаров, на которые имеется реальный спрос. Это могут быть незаконные товары, такие как наркотики, пиратские DVD и сигареты для Европы, женщины для секс-рынков Ближнего Востока или дешевое контрабандное сырье для китайского рынка. Зачастую русские торгуют не товарами, а своим опытом. Еще в 1990-е годы именно русские познакомили Cosa nostra с возможностью извлечения прибыли из махинаций с акцизом на топливо. В наши дни 60 процентов дел против «русской» или евразийской организованной преступности, расследуемых ФБР в США, связаны с мошенничеством того или иного рода[528].
Во-вторых, русские способны удовлетворять имеющийся спрос «честно». Иными словами, они могут предоставлять все нужное проще, эффективнее или дешевле, чем другие источники. При этом им не нужно полагаться на искусственные преимущества, такие как использование насилия для изгнания конкурентов или внеэкономические субсидии. Классическим примером может служить их роль при оказании финансовых услуг глобальному преступному миру. Каждый преступник хочет иметь возможность перемещать свои деньги из одного места в другое и отмывать прибыль так, чтобы его деньги оставались в безопасности, а правоохранители не могли доказать их преступное происхождение. Русские смогли создать целую сеть «прачечных», часто используя для них финансовую систему собственной страны, а иногда — менее скрупулезное законодательство других стран. Обычно деньги сначала проходят «предварительную стирку» на бывшем советском пространстве, скажем, в Украине или Молдавии. Это не придает им респектабельности, но как минимум создает дополнительный уровень юридических и технических сложностей, мешающих следователям или сотрудникам банков выявить источник средств. Затем деньги перемещаются в страны вроде Кипра, Израиля и Латвии, где у русских уже имеются контакты и подставные компании, а потом оказываются в уважаемых юрисдикциях, например в Лондоне, где и проходят самую тщательную очистку.