— Ага, насмерть… — Емельянов направился в кухню, к крану с холодной водой.
— Костя, давай бросай пить! — Влад, маячивший за его спиной, произнес это с какой-то странной интонацией. Емельянов не придал этому значения. Напившись ледяной воды, он обернулся:
— Что за пожар?
— Ну, понимаешь… — Каров переминался с ноги на ногу.
— Говори короче, какие у тебя неприятности!
— У меня? — Влад исподлобья взглянул на Емельянова. — Да нет, у тебя.
Похмелье сняло как рукой. Все сразу стало на свои места — и истерическая трель звонка, и странная интонация Карова, и то, как он маячил за спиной.
— Говори! — в сердцах рявкнул Константин.
— Кашалот покончил с собой в кабинете Тищенко. А перед этим накатал на тебя заяву. Короче, Тищенко собрал на тебя хороший материал… Влип ты, Костян.
— Не называй меня так! — вспылил Емельянов. — Еще бы Кастетом назвал! Что за чушь ты сейчас сказал?
— Это не чушь, к сожалению. Это произошло сегодня в девять утра. Я сразу помчался за тобой.
— Что делал Кашалот в кабинете Тищенко?
— Тот потащил его на допрос. Якобы главная роль в твоем деле, и все такое… Ну, ты понимаешь. На самом деле копать под тебя решил. И с самого начала велел Кашалоту накатать на тебя заяву — мол, ты его бил, заставил себя оговорить… Он и написал.
— Дальше что? — нахмурился Емельянов.
— Дальше бред какой-то. В кабинете Кашалот был без наручников, без охраны. По словам Тищенко, он вдруг начал орать и вскочил на подоконник. Окно было приоткрыто, Кашалот распахнул его ногами и попытался выброситься.
— И Тищенко, конечно, не смог его поймать!..
— Ну, он обалдел. И тут в руке Кашалота появилась бритва.
— Откуда бритва в камере? — оторопел Емельянов.
— А ты не знаешь, да? За деньги кто-то передал. Короче, Кашалот этой бритвой резанул себя по горлу, но выпрыгнуть не успел.
— Что за чушь… — Константин не мог прийти в себя.
— Говорю, как произошло. Умер он мгновенно, перерезал себе горло достаточно глубоко, как раз в сонную артерию попал. Ну, и свалился вниз. Шухер поднялся — ты себе не представляешь! А Тищенко сразу гнуть начал — мол, ты Кашалота до нервного срыва своими издевательствами довел.
— Ага, я, — Емельянов хмыкнул. — Тищенко сам в дерьме! Ведь все это произошло в его кабинете. Почему руки Кашалота были свободны, почему не было охраны? Ага, как же, я! Тищенко самого теперь ждет служебное расследование.
— Это да, — согласился Каров. — Пытаясь тебя прищучить, он сам несколько перемудрил.
— Перемудрил! — хмыкнул Константин. — Это еще мягко сказано! Но тут вопрос в другом…
— В чем?
— Что это за хрень? Кашалот — слабый, трусливый вор! Он и в карты мухлевать научился лишь потому, что боялся воровать. Нервы слабые, мозг неразвитый. И вдруг такое? Обдолбался он наркотой какой-то, что ли? Но зачем? Раньше с наркотиками он замечен не был. И с барыгами не вязался. Да, ему грозил солидный срок. Но чтобы вот так? — Емельянов пожал плечами.