Очевидно, бросать пить все-таки придется. Вполне вероятно, что он просто допился до ручки, и от этого сошел с ума.
Все дело было в том, что Кашалот никак не мог выброситься из окна кабинета Тищенко, да и пытаться сделать этого тоже не мог! Никак! Все окна в помещении, где находился уголовный розыск, были забраны густыми металлическими решетками. И окно кабинета Тищенко не было исключением, на нем были точно такие же густые решетки, как на всех остальных!
Просто Емельянов так привык к этим решеткам, что никогда не обращал на них внимания. И оттого не среагировал должным образом на эту важную деталь в рассказе Влада.
— Слышал нелепость? — фыркнул Тищенко тем временем. — Вор этот твой, Кашалот, или шулер, тебе видней, горло себе прямо здесь, в моем кабинете перерезал.
— По дороге слышал что-то подобное, — аккуратно и спокойно ответил Емельянов.
— Глупость несусветная! Набрали тупых деревенских баранов на режимный объект! Кто так обыскивает? Ведь он мог с ножом на меня наброситься!
— Мог. С ножом? — переспросил Константин. — У него был нож?
— Какой нож? Тьфу ты, в самом деле! Бритва. Острая такая. Заточенная. Он ее в подошве ботинка прятал. А эти тупицы из охраны не заметили! Так обыскивали при отправке из СИЗО, что с бритвой допустили ко мне в кабинет!
— Что теперь будет? — спокойно спросил Емельянов, не чувствуя пока в голосе Тищенко никакой агрессии к себе.
— Ну что будет: начальнику по режиму и его заместителю — взыскание, а сотрудников режима, которые так его обыскивали, уволят.
— Это правильно, — кивнул Константин, — они обязаны были его хорошо обыскать.
— Я думал, он на меня с этой бритвой набросится, — вздохнул Тищенко.
— А почему ты вызвал его на допрос? — осторожно спросил Емельянов. — У тебя появилась какая-то новая информация?
— Та какая там информация! — Тищенко только рукой махнул. — Он сам просился на допрос! Сказал, что со мной хочет говорить. Ну, у меня был свободный час, я и подумал…
— Все это очень странно, — Константин пристально смотрел Тищенко в глаза. — В наших делах Кашалот был человеком опытным. К тому же, в последние годы он переквалифицировался на карточное шулерство, был очень опытным каталой. А воровские эпизоды надо было еще доказать. Срок же за мошенничество в карты очень маленький, совсем крошечный. Ну, посидел бы в тюрьме год-два и вышел по УДО. А тут — такое… Ни за что бы не подумал, что Кашалот такое утворил. Зачем ему это?
— Вот по этому поводу я тебя и позвал. Где твоя оперативная разработка по этому Кашалоту?
— Уже два дня у тебя на столе лежит, — улыбаясь, ответил Емельянов. — Я тебе ее сразу принес, как мы их всех повязали.