— Значит, вы родственники? Получается, кто-то из твоих предков, Черныш, когда-то был драконом?
Теневик зарычал и отпрянул, будто эта тема не доставляла ему удовольствия. Какие мы нежные. Значит, вот почему у меня возник легкий дискомфорт. Часть силы Черныша дала о себе знать. Но все же отступать было поздно. Мы не зря проделали такой путь.
— Я пришел убить тебя, — сказал я громко. — Мне нужна твоя сила. Для очень важного дела.
Не знаю, для чего мне вздумалось произнести это вслух. Будто бы даже для собственного успокоения. Однако дракон отнесся к моему выступлению довольно внимательно. Это даже придало некоторой уверенности.
— Мне жаль тебя. Искренее. Но ты все равно уже мертв. Тебе больше не суждено бороздить облака, воспитывать детей, обращать врагов в пепел. Ты стар и дряхл.
В любом приличном обществе подобная речь вполне тянула на повод для драки. Но, видимо, круг общения дракона в последнее время был довольно скуден. Поэтому он не просто не попытался меня испепелить, а сделал и вовсе неожиданный шаг.
Гигант поднялся на кряжистых лапах и расправил порванные перепончатые крылья. Не для мощной атаки. Нет. Дракон обнажил крохотное пространство на животе, давая возможность получше рассмотреть красноватый бугорок, образованный в месте соединения нескольких чешуек. Мелкий дефект гигантской неуязвимой машины. То самое место, которое в легендах пронзали копьем могучие рыцари.
Этот жест был красноречивее любых слов. Так проигравшие в схватке волки подставляют шею под острые клыки вожака, отдавая себя на волю победителя. Иными словами, дракон знал, что умрет. И не собирался сопротивляться.
Показав свою ахиллесову пяту, дракон вернулся в исходное состояние. Он дернулся в одну сторону, потом в другую. Цепи звенели, гора напряженно гудела. А я все понял. Жизнь в обмен на свободу. Он знал, что умрет. Так или иначе. Но хотел сделать это с честью, которую у него отобрали. Я взглянул на зачарованную цепь и кивнул. У меня как раз были подходящие кусачки под рукой.
Приказ освободить дракона Черныш встретил даже с некоторым энтузиазмом. По крайней мере, не стал ворчать и глядеть на меня исподлобья. И вот уже древнее существо, взмахивая ранеными крыльями, поднялось во весь свой могучий рост. Я даже испугался, как бы дракон не решил перехитрить меня. Но передо мной было одно из тех редких существ, для которых данное слово оказалась не пустым звуком. Дракон обнажил живот и с некоторым призывом посмотрел мне в глаза.
Игла, которая я скастовал, была самая большая за все время. Да и нить в виде черной силы скорее напоминала стальной канат. Нельзя было оскорбить дракона, идущему на такую жертву, плохим заклинанием.