Он собрался было воспользоваться надземкой, но ему стало тошно при мысли о толпах пассажиров, трясущих у него перед лицом своими газетами. Внутренний голос подсказывал, что бежать до дома Софии не стоит и что это не решит ни одной его проблемы, но он не стал его слушать и только ускорил шаг.
Махмуд Салех следовал за ним, изо всех сил стараясь не упустить светящегося человека из виду. Это оказалось нелегко: у мужчины были длинные ноги и его подгоняла злость. Салеху часто приходилось переходить на бег; он натыкался на людей, тележки и стены и то и дело бормотал извинения. Лавируя между лошадьми, повозками и пешеходами, он часто вступал в лужи полузамерзшей грязи, а на каждом перекрестке ждал, что вот сейчас его собьет лошадь и он услышит над головой топот копыт, но почему-то этого не происходило. На одном из поворотов он оступился и упал, ударившись плечом. Руку пронзила острая боль, но он тут же вскочил и побежал дальше, прижимая локоть к телу.
К этому моменту он уже понял, что ни за что не найдет дорогу домой без чужой помощи. Он даже не мог прочитать вывески. Единственными словами, которые он знал по-английски, были: «простите», «здравствуйте», «спасибо» и «мороженое».
С чувством, похожим на облегчение, он решил полностью довериться судьбе. Либо светящийся человек приведет его домой, либо он умрет на незнакомой улице в окружении незнакомых людей. К утру он превратится в очередного замерзшего нищего без имени и без родных, которые могли бы его оплакать. Такая перспектива ничуть не печалила его, он только недоумевал, что Мариам станет делать с его тележкой.
* * *
В конце концов найти Томаса Малуфа оказалось не так уж сложно. Арбели просто зашел в принадлежащий ему дом — заметив по дороге, что потолок в вестибюле действительно выглядит плачевно, — и начал стучать во все двери подряд. Какая-то женщина откликнулась, Арбели извинился и спросил, не знает ли она, где проживает Томас Малуф? Женщина ответила, что понятия не имеет, что здесь он появляется редко, а вместо себя раз в месяц присылает мальчишку, который и собирает с жильцов плату. После недолгого раздумья Арбели поинтересовался, что это за мальчик.
Выяснилось, что его зовут Мэтью Мунсеф и он живет в этом же доме на четвертом этаже. Его мать, усталая, бледная женщина с запавшими глазами, видимо чем-то больная, сообщила, что сейчас Мэтью в школе, но к трем часам должен прийти. Арбели вернулся в мастерскую и стал ждать, вне себя от тревоги. Теперь, когда он знал, что именно изображено на металлическом потолке, его то и дело тянуло взглянуть на него. Освещение за окном постепенно менялось, и вместе с ним менялась картина, то тонущая в тени, то освещенная яркими вспышками горных пиков, если на них падал луч зимнего солнца.