По дорожке для экипажей они свернули в парк. Салех уже различал тихий шелест деревьев и чувствовал в воздухе дуновение влаги. Он толком не ел и не спал уже сутки, но сейчас усталость не беспокоила его. Пару раз их обогнали повозки, но для обычных посетителей парка было еще слишком рано: низшие классы готовились к рабочему дню, а высшие еще нежились в постелях. Казалось, парк принадлежит только им двоим.
— Ты что-то неразговорчив, — заметил Джинн, обернувшись на своего спутника.
— Просто наслаждаюсь прекрасным утром.
Джинн поднял глаза к небу, как будто впервые заметил, какое оно ясное. Он не улыбнулся, но замечание Салеха было ему, кажется, приятно.
Мороженщик тем временем рассматривал стоящие вдоль границ парка дома, чьи верхние этажи выглядывали из-за деревьев.
— Сегодня этот вид нравится мне больше, чем в прошлый раз.
— Ты же сам сказал, что был тогда в не лучшей форме.
Салех вспомнил и дом на Пятой авеню, и присыпанный инеем сад:
— Кажется, той ночью ты тоже встречался с женщиной?
— С другой, — покачал головой Джинн.
Тут какая-то мысль, похоже, пришла ему в голову. Он остановился, опять покачал головой, точно стыдясь чего-то, и повернулся к Салеху:
— Вдруг ты когда-нибудь снова здесь окажешься. Я был бы признателен, если бы ты зашел к Софии Уинстон и передал ей мои искренние извинения. За мое поведение.
— Я?
Салех чуть не засмеялся, представив, как стучится в величественные двери особняка. Кажется, Джинн не понимает, что он даже не говорит по-английски.
— А больше никому не надо передать твои извинения?
— О, целой куче народу. Но тебя я попрошу только о Софии.
Они свернули с проезжей дороги на тропу, скрытую под аркой из гигантских, переплетенных верхушками деревьев, прошли мимо статуй очень серьезных мужчин — поэтов или философов, судя по тому, что все они держали при себе книги и перья и смотрели слепыми глазами прямо в небо. Вид этих каменных лиц кое-что напомнил Салеху, и он извлек из кармана маленькую серебряную фигурку:
— Я нашел ее в твоей комнате. Мне стало интересно.
Он протянул фигурку Джинну, но тот отклонил его руку:
— Оставь ее себе. В конце концов, серебро что-то стоит.
— Неужели ты хочешь, чтобы я ее расплавил?
— Она ведь не удалась. Никакого сходства с настоящим.
— Есть сходство, — не согласился Салех, — и вообще, зачем оно нужно? Может, это портрет какого-то совсем нового животного?
Джинн только пренебрежительно фыркнул.
Арка из деревьев закончилась, а сама тропа сбегала по ступенькам и проходила под мостом. А за мостом Салех уже видел приближающуюся с каждым шагом фигуру: статую женщины с опущенной головой в тени двух распростертых крыл.