Я вспомнил, как Дворфич рассказывал: кто-то закрыл гномов в их же древних подземельях, да так, что они долго не могли выйти.
— Ну, так мы поможем! — не сдавался я, — Чем помочь? Найти кузнеца, который замок делал?
— Так я ж и делал… — надулся Молчарь.
Я чуть не поперхнулся, но вовремя взял себя в руки и продолжил:
— А может, выяснить, кто отравил питьё? Это ж в Белом Гноме сделали, так? А мы слетаем, расследуем…
Видимо, гном не ожидал, что мы знаем так много, поэтому на последнее заявление он замахал руками, зашикал:
— Да погоди ты, крошка щебневая, чего разорался?
Я чувствовал, что тяжело дышу, с таким усилием мне далась эта речь. Умудрённый жизненным опытом Молчарь стоял, с сомнением глядя на меня, и нервно постукивал пальцами по железному стеллажу. Ну, ещё чуть-чуть, добить бы чем клиента…
Намекнуть про то, что его ключ чуть не убил меня? Нет, дружелюбности это не добавит.
— Смею заметить, что гномы издревле считались горячим народом, — вдруг сказал Лекарь.
— Ты о чём, длинный? — нехотя спросил Молчарь.
Толя потёр подбородок:
— Как же там сказал этот древний эльф? Вроде, они очень сожалели, что позволили себе посмеяться над гномом…
— Эх ты, крошка щебневая, — Молчарь не выдержал, — Эльфийский король так и сказал, что будь трижды проклят тот день, когда они подсыпали послу гномов смутьян-траву!
— Это чего? — Боря замотал головой, — Толян, ты про что?
— Да про один из факторов, который в совокупности…
— А ну заткнись! — рявкнул гном, — Фактор?! Да Гимли потом стёр с лица земли лес того эльфа, а их родовое древо пустил в топку, на дрова для плавильных печей.
Он сжал кулаки, потрясая ими так, что мы непроизвольно попятились к выходу. Один Толя остался стоять, так задумчиво и потирая подбородок.
— Верно, я бы даже и не смог точнее передать эти слова, — протянул он, — Эх, раньше гномы действительно могли…
— Ещё слово, — процедил сквозь зубы Молчарь, — И я…
— Эй, эй, чувак, — даже Кент испугался, зашикал на Толю.
— Ядрён батон, — Бобр пожал плечами, звякнув застёжками нагрудника, — Ничего не понимаю.
Толя всё же испугался:
— Да просто мой отец говорил, что раньше боялись гномов… — он говорил всё тише и тише, видя, что Молчарь, плотно сжав губы, сверлит его глазами, — …и только больной… рискнул бы… тронуть.
— Это и сейчас так! — упрямо ответил гном.
Наступила напряжённая пауза. Я вдруг понял, к чему клонил Лекарь — раньше гномы были такой силой, которую любой здравомыслящий побоялся бы тронуть, тем более в их же подземельях.
Гимли Кольцетреский навёл-таки шороху в нашем мире.
— И верно, Толя, — вдруг меня осенило, — Это и сейчас, и всегда так будет!