Забвенцы всё так провернули, что инцидент в саду теперь полностью на моей совести?
Ну да, Тегрий Палыча наверняка убили, а мы видели его последними. И Дафну тоже… А преподаватели всё видели из-за ворот, и ключ был только у меня. Все подозрения пали на нас!
И я теперь самый опасный преступник во всём мире. И пальцы сковали, потому что адский земледелец Тёмный Гончар может убить даже мизинцем.
Я завыл от бессилия. Да, ну что за тупость? Мне ещё восемнадцати-то нет, какой из меня злодей.
Стоп. А моя группа?!
— Кто-нибудь! — я уже крикнул громко, чувствуя, как подводит пересохшее горло.
Скрип пододвигаемого стула заставил меня зажмуриться, ведь закрыть уши руками я не мог. Словно мелом по доске, жуть какая.
Через миг в свете луны появилась спинка стула, а потом на неё взгромоздился… Гармаш Дворфич, ректор нашего Баттонскилла.
— Здравствуй, Георгий, — его улыбку с трудом можно было разглядеть в темноте, лунного света не хватало.
— Здрасте, — слегка растерянно сказал я, но сразу же выпалил, — Где моя группа?! С ними всё в порядке?!
Гномозека успокаивающе поднял ладони:
— Тише, тише, тебе нельзя дёргаться. Все живы и здоровы.
Я скосил глаза вниз, на скобы, сковывающие тело:
— Я арестован?
— Что ты, Георгий, я бы лучше тебя наградил, — Гармаш откинулся на спинку и довольно хлопнул по коленкам.
Стул был для него высоковат, и гном без зазрения совести просто покачивал ногами.
— Но почему…
— Этот Иннокентий, второкурсник. Надо бы мне за него взяться всерьёз, да? — Гармаш хохотнул, — Но не могу! Он спас гномов…
— Кент?
— Кент, Кент. Ты выпил его зелье? Просто сам Иннокентий утверждает, что никаких зелий не делает. И ничего тебе не давал.
Я закусил губу, снова посмотрел на скобы. У меня закрались подозрения, что если бы меня хотели приковать, то не пытались бы каждый палец зафиксировать.
— Наш Дрокус Хауз всё же смог выделить патоген, который разваливал твоё тело…
— Чего?
— Понимаешь, когда мы тебя из сада пытались сюда переместить, ты начал разваливаться. То рука, то нога, даже пальцы посыпались… Скажи спасибо Тай Луну, он твою голову подхватил, — Дворфич часто закивал, подчёркивая слова.
Его слова напомнили, как я бросил свою руку в пасть мангольеру, и тут же отросла другая. Зелье Кента, мать его за ногу!
Я сразу же замер, боясь двинуться, и вытаращил глаза на металлические конструкции, поблёскивающие в темноте. Ну же, родимые, вы только не подведите. Фиксируйте покрепче, я не буду трепыхаться.
Пусть мои ноги и руки останутся при мне.
— Так-то лучше, — Гномозека сложил руки на груди, — Дрокус Хауз совершил подвиг. Как он был доволен! Сказал, что это настоящий вызов его таланту.