– Что же, – мягко сказал незнакомец, – мы часто рождаемся с одной судьбой, а смерть находим с другой. Не надо мириться с тем, что предназначенную при рождении лямку придется тянуть до конца жизни. – Он неожиданно рассмеялся. – Кстати, вспомнил: когда-то, давным-давно, я прошел дугу Кесселя. Мало кто отваживался на это и выживал впоследствии, чтобы поведать, как все прошло. Мне говорили, что я не потяну, советовали даже не лезть туда: мол, забудь и займись чем-нибудь другим. Но мне хотелось испытать себя, поэтому я сунулся туда и нашел способ утереть им нос. – Космолетчик долго и пристально посмотрел на Энакина. – Может, и тебе стоит поступить так же, юный Скайуокер. Я видел, как ты управляешься с болидом. У тебя в этом деле глаз наметан, есть чутье. Даже когда я был в два раза старше тебя, я не был горазд на такое. – Мужчина с серьезным видом качнул головой. – Если хочешь летать на больших кораблях, полагаю, ты своего добьешься.
Их пристальные взгляды задержались друг на друге. Пожилой космолетчик улыбнулся и кивнул мальчику:
– Да, Энакин Скайуокер, я определенно считаю, что ты своего добьешься.
Энакин опоздал к ужину, за что его второй раз за день отругали. Он мог бы наплести, что его задержал Уотто, но мальчик не врал матери. Ни о чем и ни при каких обстоятельствах. Он честно рассказал, что вместе с Китстером и Уолдом сбежал через брешь в заборе и что они пили рубиновый блиель и слушали байки старого служаки. Шми не впечатлилась. Она не одобряла того, что ее сын водится с теми, кого не знает она сама, хотя прекрасно понимала, что мальчишек не исправить, а Энакин вполне мог за себя постоять.
– Если захотел поотлынивать от работы, которую поручил тебе Уотто, приходи ко мне, и мы посмотрим, что можно сделать по дому, – строго увещевала она.
Энакин не пререкался: ему хватало ума понять, что подобные споры редко приводят к чему-то хорошему. Он молча сидел, склонившись над тарелкой, и в подходящие моменты кивал, всецело понимая, что мама любит его и волнуется за него, поэтому ее сердитый гон и упреки вполне оправданны.
После ужина они по ночной прохладе сидели на табуретках у дверей дома и смотрели на звезды. Энакин любил эти посиделки перед сном на свежем воздухе. Тут не было так тесно и неуютно, как внутри, и можно было вздохнуть свободно. Их домик со стенами из глины и песка был маленьким и ветхим – он словно прилепился к десяткам других таких же. Почти все рабы в этой части Мос-Эспа влачили существование в таких вот лачугах, где была гостиная да одна-две клетушки для сна. Но мама держала домик в чистоте и порядке, а у Энакина была собственная комната, где он хранил всякую всячину, – намного просторнее, чем у большинства соседских детей. Почти все свободное пространство в ней занимали инструменты и широкий верстак. Энакин потихоньку собирал протокольного дроида, чтобы тот помогал маме по дому. Мальчик подсоединял необходимые детали по мере поступления, подбирая их где только возможно, и мало-помалу работа приобретала завершенный вид. Протокольный дроид уже мог говорить, передвигаться и выполнять кое-какие поручения. Очень скоро он будет полностью готов и полноценно включится в работу.