— Холуй? Продался, выходит, помещику…
— Как это продался? — вспылил Михай. — Помещик платил мне за работу…
— Это за какую? За то, что других прижимал?
— Ты что-то говоришь загадками, — обиделся Михай. — Бог тебя поймет.
— С богом мы покончили… Теперь настал черед божков помельче…
— Бедняком приехал, бедняком и уеду, — заключил Михай, подумав, что с парнем ссориться не стоит. «Не будь это сказано в злой час, — тут же промелькнуло у него в голове. — Боже, не слушай меня…»
Михай не раз собирался взять деньги из банка, но все не решался. «Надо будет брать золотом, — думал он, — бумажки совсем потеряли цену».
В селе царил переполох. Пастор-протестант вырядился крестьянином и прятался то у одного, то у другого. Позднее, когда никто уже не хотел принимать его, он укрылся в пещере на берегу Тиссы, куда жена ежедневно носила ему еду.
Усадьба превратилась в военный штаб, и над башней, откуда капитан Борнемиза так любил созерцать заход солнца, развевался теперь красный флаг.
Сапожник Ковач стал вдруг всесильным хозяином на селе. Он ходил весь затянутый в кожу с болтавшимся на боку револьвером в деревянной кобуре. Перебрался вместе с женой в самую лучшую комнату усадьбы. Все перед ним дрожали: за одно нечаянно сорвавшееся слово он отдавал людей под суд или уводил прямо в город, в тюрьму. Анна проклинала его каждый вечер и ссорилась с Михаем, словно он был всему виной.
— Что скажет его высочество, когда воротится? Призовет нас к ответу, что не сумели сберечь его имущества!
— А что я могу поделать. Перестань болтать, а не то заработаешь.
— Ну, ну! Не хорохорься! Пойди лучше к Ковачу и скажи ему так: «Послушай ты, голодранец, вспомни, как ты латал нам сапоги, и подумай о том, что будет, если вернется их высочество…»
— Замолчи, жена! Или ты рехнулась?!
Однажды на станции в степи остановился бронепоезд, и болтавшийся там без дела Михай увидел, как с него высадилось множество солдат. Тут же он слышал, как один из рабочих сказал другому:
— Кончено с Ковачем… Приехал товарищ Самуэли.
В тот же день все село собрали во дворе усадьбы. Ковач со связанными за спиной руками тупо озирался вокруг. Но люди не осмеливались рассказывать о своих злоключениях. Они боялись, что после ухода солдат Ковач снова захватит власть и расправится с ними. Очень молодой длинноносый человек с вьющимися волосами заговорил первым:
— Чего вы боитесь, товарищи? Пусть каждый скажет, что думает об этом предателе.
Мало-помалу люди разговорились. Они рассказали, что Ковач вел себя как заправский помещик, а однажды даже ударил хлыстом старика за то, что тот перекрестился у церкви. («…Может, и нехорошо креститься, но мы люди темные, привыкли… вы уж не обессудьте…») Рассказали они и о том, как пьяный Ковач обесчестил жену одного батрака, заявив, что теперь коммунизм и женщины должны принадлежать всем.