Джеордже чувствовал себя растерянным и усталым, он с грустью думал, что не сможет обрести покоя, пока не добьется полного понимания той самой бескомпромиссной гармонии, которую так зло высмеивал Суслэнеску, а он сам считал возможной и, во всяком случае, желательной для себя. Возможно, ему надо терпеливо учиться, продумать все сначала, так как все остальное лишь порывы и запоздалые открытия. Главное, что он нашел в себе силы выбирать и выбрал.
Наконец появился Дан. В темно-синем костюме к очках, он выглядел намного старше своих лет. Джеордже с робостью посмотрел на сына.
— Неужели так затянулся обед?
Дан придвинул поближе стул, снял очки и сунул их в нагрудный карман. Лицо его без очков снова показалось Джеордже детским.
— Папа, я солгал тебе, — сказал Дан, положив ладонь на горячую руку отца. — Я не был ни у какого учителя… Меня совесть замучила, и я очень сожалею. Я не имел права лгать тебе, это очень гадко и мелочно. Я вынужден просить у тебя прощения…
Во всем этом Джеордже прежде всего поразила уверенность, с какой говорил сын. В тринадцать лет он всегда мучительно подыскивал слова, и поэтому с лица его не сходила растерянная улыбка.
— У меня было свидание с девушкой, — объяснил наконец Дан. Он подозвал кельнера, заказал бутылку вина, выложил на стол новую пачку американских сигарет, закурил и несколько раз неумело затянулся.
— Ты знаешь, я женюсь, — сообщил он, склонившись к Джеордже и заглядывая ему в глаза.
Кельнер принес вино, раскупорил бутылку, наполнил бокалы и склонился в ожидании.
— Пока все, — сказал Дан. — Ужин потом.
— Слушаюсь!
В первую минуту Джеордже стало смешно, но потом он испугался. Дан сообщал о предстоящей женитьбе так спокойно, словно говорил о чем-то давно обдуманном и решенном.
— Да что ты? — смущенно пробормотал Джеордже и сразу почувствовал себя каким-то наивным и чужим.
— Ничего не поделаешь, — улыбнулся Дан. — Я не ребенок. Мне уже восемнадцать лет…
— Еще нет…
— Через полтора месяца исполнится. В городе полно проституток, все мои товарищи переболели венерическими болезнями. У меня к этому отвращение… Может быть, и глупо, ведь с помощью магического пенициллина все это превращается в пустяки. Но остается грязь. Мне лично все это представляется унизительным. Прости за подробности, ты человек современный, с передовыми взглядами и легко меня поймешь.
— Ты еще слишком молод, Дан… Что скажет мама?
— Значит, сам ты согласен… если заговорил о маме. Я знаю, ты не таков, чтобы сваливать все на мать…
Джеордже медленно выпил свой бокал, пальцы у него дрожали.