Пока ехали, грузин трещал, не затыкаясь, а Егор лишь отвечал невпопад, замкнувшись в собственных мыслях. С ним всегда такое, когда случается, что-то плохое, он закрывается в себе и переваривает стресс самостоятельно, пока от того ничего не останется. У него перед глазами все еще стояли кошмарные картинки крушения, переломанные людские тела, он чувствовал засохшую чужую кровь на своей коже и волосах. Это разъедало психику, словно щелочь.
Рассчитавшись с таксистом и пожелав ему удачи, Егор взял ключ под ковриком для обуви и вошел в дом. Жилище его сестры ему было по нраву. Бывший муж Светы знал толк в обустройстве жилья, а сама она смогла обставить его так, чтобы любой входящий сюда человек сразу же ощущал уют. Егор часто бывал в гостях у сестры, они с самого детства поддерживали хорошие отношения, плюс ему нравилось водиться с её дочкой от первого брака. Сейчас же в доме было тихо, племянницу Вику отправили к дедушке с бабушкой на Вологодчину, сестра нежится где-то там, в теплых лучах солнца Средиземноморья.
Порывшись в вещах бывшего Светкиного мужа, он подобрал себе спортивные штаны, футболку и худи, чтоб не щеголять без одежды, после чего отправился в душ. Вообще-то, на участке была выстроена серьезная баня, с сауной, но топить её он сейчас был не готов, так что пришлось довольствоваться едва теплым душем – водонагреватель сестра выключила перед отъездом, да даже если бы и не выключила – он бы все равно остыл без электроэнергии. К несчастью, электричества тут тоже не было. Лишнее подтверждение тому, что такая ерунда сейчас творится повсюду.
Пока он стоял под прохладными струями, на Егора вновь навалилась безотчетный страх и слабость. Перед глазами стояла картина заваленного телами салона самолета, изуродованное тело красивой девушки Жени. Ее кровь стекала с тела и волос вместе с водой, подкрашивая ее в рубиновый цвет, прежде чем уйти в слив. Он пытался осмыслить произошедшее с ним сегодня. Но мысли в голове ворочались, словно тяжелые камни, думать было в тягость, и в результате Егор опустился на корточки и отключился от всего, просто предоставив водным струям смыть с него весь этот кошмарный день. Когда вода в баке закончилась, он до красноты растерся махровым банным полотенцем и, наконец, почувствовал себя немного лучше.
После душа, уплетая холодную копченую грудинку и запивая ее апельсиновым соком, он ощущал себя невероятно измотанным, и физически и морально. После того, как голод был утолен, остро ощущалась потребность вздремнуть, слабость во всем теле и тяжелая голова прямо на это намекали, несмотря на то, что за окном день едва-едва перевалил за половину. Противиться этому желанию не было никаких сил, и Егор задремал на диване в гостиной, забывшись сном без сновидений.