– Я не могу ответить на этот вопрос, – вежливо произнес Яковлев. – Я выполняю только распоряжение доставить Его Величество в Москву.
– Чье распоряжение? – глаза Александры Федоровны потемнели, словно их накрыла внезапная тень.
– Председателя Всероссийского центрального исполнительного комитета Свердлова.
– Он русский? – Императрица в упор посмотрела на Яковлева.
– Нет, – не отводя взгляда и немного помедлив, ответил он.
– Как его настоящая фамилия? – в глазах Императрицы проскользнула нескрываемая тревога.
Это не ускользнуло от Яковлева. До сих пор ему казалось, что Императрицу интересует только ее семья. Все, что происходило за воротами дома, находилось как бы вне ее сознания. Теперь он увидел, что ошибался. Александра Федоровна тоже умела хорошо скрывать свои чувства.
– Я не имею официальных сведений о его настоящей фамилии, – глядя в глаза Императрице, сказал Яковлев. – А то, о чем говорят неофициально, не имеет смысла повторять.
– И почему они все время придумывают себе псевдонимы? – спросила Императрица таким тоном, будто именно это больше всего огорчало ее.
– Не могу знать, Ваше Величество, – ответил Яковлев. – Наверное, потому, что революционерам удобнее жить под чужой фамилией.
– Вы тоже революционер? – не скрывая досады, спросила Александра Федоровна.
– Я представитель новой власти, – произнес Яковлев, словно сожалея об этом, и отвел взгляд в сторону. – Революция уже произошла.
Императрица опустила голову и, подойдя к стулу, села, положив полные, ухоженные руки на стол. Глядя на них, Яковлев не посмел поднять глаз. Ему было жаль эту красивую и гордую женщину, еще год назад вместе со своим мужем управлявшую шестой частью земного шара. Если бы тогда кто-то сказал ему, что всего через год жизнь императорской семьи будет отдана в его руки, он бы расценил это как нелепую шутку. Но всего за один год в величайшей империи все перевернулось невероятным образом. «Да, кто бы мог предположить, что все так будет?» – думал Яковлев, глядя на совершенно расстроенную Александру Федоровну. И у него самого становилось нехорошо на душе.
Всего несколько минут назад Александра Федоровна говорила с Николаем о Брестском мире, который только что заключили большевики. И когда Яковлев сказал им об отъезде, подумала, что Свердлов мог оказаться тоже немцем. Она никак не хотела связывать себя и Государя с этим договором, который означал безоговорочную капитуляцию России перед Германией. Ведь весь последний год войны либеральная пресса только и делала, что обвиняла ее в тайных связях с кайзером. И если бы Свердлов был немцем, это могло оказаться еще одним поводом для обвинения ее в пособничестве Германии. Но Яковлев не мог читать ее мысли, он видел только то, что Александра Федоровна очень расстроилась.