Вчера на рассвете она оставила больного Алексея в Тобольске, чтобы отправиться вместе с мужем в неизвестность. Она не могла отпустить Государя одного, боясь, что, как и год назад, против него опять задумывается что-то подлое. С тех пор как началась война, она не знала ни одного радостного дня. Ей казалось, что весь мир обрушился на нее, и она мучительно искала причину своих несчастий.
Неужели все дело только в том, что она по рождению являлась немецкой принцессой? Ведь она любила Россию больше многих русских. Больше тех же Милюкова, Керенского, великого князя Кирилла Владимировича, явившегося в Государственную думу на следующий день после отречения Николая с красным бантом на груди. Где все они сейчас, кому на пользу послужило их предательство?
И еще одна мысль не выходила из головы, не давала заснуть. Что затеяли большевики, зачем им понадобился Государь? Неужели они хотят заставить его скрепить своей подписью позорный Брестский договор, отдавший немцам половину России? И навсегда оставить эти земли за Германией? Вопросов было много, но за всю дорогу от Тобольска до Иевлево ей не удалось обмолвиться с Ники ни единым словом. Они ехали отдельно, комиссар Яковлев специально сделал так, чтобы они не могли разговаривать между собой…
Медленно подняв голову, она обвела взглядом комнату, понимая, что уже никогда больше не увидит этого дома. Хозяйка, вскинув брови, тут же спросила:
– Что-нибудь еще, Ваше Величество?
– Как зовут вашего младшего сына? – спросила Александра Федоровна?
– Сашкой.
– Значит, Александр?
– Да, Александр, – кивнула головой хозяйка.
Александра Федоровна поднялась, ушла в спальню, где находились ее личные вещи, и вынесла оттуда маленькую иконку Владимирской Божьей Матери. Держа ее в левой руке, перекрестилась правой, поднесла к губам, поцеловала и протянула хозяйке:
– Возьмите, она будет охранять вашего сына.
У хозяйки затряслись губы, на глазах показались слезы. Она кинулась к Государыне, упала на колени и начала целовать ее руку. Потом подняла заплаканные глаза и спросила:
– Что же теперь будет-то? Порядка никакого нет, людей ни за что убивают. На прошлой неделе в соседней деревне екатеринбургским лошадь не дали, дак они хозяина на глазах у детей застрелили прямо во дворе.
И тут же осеклась, увидев полные слез глаза Государыни. Простая крестьянка никогда не думала, что царицы тоже могут плакать. Она перевела взгляд на сына, сначала прижимавшего к груди, а потом счастливыми глазами смотревшего на иконку, подаренную ему Императрицей, и женским сердцем сразу поняла причину слез Государыни. Поднявшись с колен и отпустив руку Александры Федоровны, она спросила еле слышным, приглушенным голосом: