Государыня не спала почти всю ночь. Сначала она думала об оставшемся в Тобольске Алексее. С самого рождения она никогда не расставалась с сыном, и потребность видеть его каждый день стала неотъемлемой частью ее жизни. Когда Алексей был здоров, она светилась счастьем. Но когда у него начинались приступы гемофилии, ее сердце разрывалось на части. Она до сих пор без содрогания не могла вспоминать поездку в Беловежскую Пущу летом 1912 года.
Детям захотелось покататься на лодке. Государь столкнул ее на воду, помог дочерям устроиться на сиденье, а маленький Алексей решил оттолкнуть лодку от берега и запрыгнуть на ее корму. Но не рассчитал прыжка и с размаху ударился коленом о борт. Государь кинулся к нему, подхватил на руки, но было поздно. Колено начало синеть и распухать на глазах. Алексея отнесли в дом, уложили в постель. Доктор Боткин, неотлучно сопровождавший царевича во всех поездках, начал делать ему холодные компрессы. Но боль не проходила, колено распухало все сильнее.
К вечеру у Алексея поднялась температура, он начал бредить. Александра Федоровна сидела у его изголовья и держала за руку, моля Бога о том, чтобы все муки мальчика он передал ей. Она боялась заглянуть сыну в глаза. От беспомощного, наполненного страданиями взгляда ребенка останавливалось сердце. Она ничем не могла ему помочь. Еще во время первых приступов Государь приглашал в Петербург светил мировой медицины. Осматривая мальчика, они говорили одно и то же: «Медицина еще не придумала лекарств, которые могли бы ускорить сворачиваемость крови. Единственный способ избежать этого – предохранить ребенка от падений и ушибов».
Сказать «предохранить от ушибов» легко, но как это сделать – никто не знал. Ребенку надо играть, его не заставишь все время сидеть в кресле или лежать в постели. Оступиться, неловко зацепиться за мебель или игрушку он может в любое мгновение, и никто не уследит за этим. Государыня поняла, что спасти сына может только Бог, и с замиранием сердца начала молиться. Она готова была молиться сколько угодно, лишь бы только Господь оставил ей сына. Четыре дня и четыре ночи она не отходя сидела у постели Алексея. На пятые сутки, осунувшийся, с мокрыми от высокой температуры, слипшимися волосами, мальчик открыл глаза и еле слышно произнес запекшимися губами:
– Мама, я хочу пить.
Она соскочила с постели, трясущимися руками налила в чашку воды и подала Алексею. Он приподнялся на локте, отпил несколько глотков и сказал:
– Не плачь, мама. Я скоро поправлюсь.
Только в это мгновение Государыня заметила, что плачет. Слезы текли по ее щекам, падали на грудь, оставляя на платье мокрые пятна. Она поняла, что Господь возвращает ей сына.