– Велите выставить стражу у ворот и не пускайте войско в город, дабы не было грабежей. Войдем с отрядом детей боярских первыми…
– Князь, если закроют за нами ворота и набросятся, ляжем все, – возразил Курбский.
– Вот и поглядим на немецкое благородство, – отвечал Шуйский и тронул коня.
Когда вошли в город, депутаты Магистрата с торжественной речью преподнесли князю золотую чашу. Жители города, настрадавшиеся сполна за эти страшные дни обстрелов, собирались толпами, с любопытством и страхом глядели на могучих всадников в сверкающей кольчуге, на их огромных храпящих коней, на широкоплечего воеводу с черной окладистой бородой, принимающего дары. Мужчины сажали на плечи и шеи детей, другие, низкорослые, протеснялись меж ног впереди стоящих и глазели, не отрывая взгляда. С недоверием и испугом встречали они русских воинов.
– Велите переводить жителям все то, что я скажу, – сказал Шуйский. И когда из депутатов вызвался один толмач, Петр Иванович, привстав в стременах, объявил:
– Как обещано было нами, никого из вас не тронут! Все, кто желает покинуть город – могут уйти! Другие же, сохраняя веру свою и обычаи – целуйте крест на верность московскому государю! Обещаю, что воины мои вас не тронут! Готов дать вам проводников до безопасных мест! Жилище мое и слух будут отверсты для всякого, ибо пришел я казнить злодеев и благотворить добрым! Те, кто уйдет, – ступайте в другие города, велите сдаваться им без боя нашим войскам, дабы не было больше крови, ибо царь наш Иоанн умеет щадить побежденных!
Воевода сдержал обещание. Спешно через задние ворота уезжали многие мирные жители, в страхе оглядываясь – боялись увидеть бегущих за ними кровавых московитов. Но их никто не тронул.
Дерпт, основанный первыми князьями Рюриковичами, спустя три века наконец снова был под властью русского государя…
– Не встречая какого-либо серьезного сопротивления, русские взяли большую часть наших замков! Более двадцати! Нарва и Дерпт потеряны! Это крах для ордена! Если мы не предпримем срочные меры, мы окончательно проиграем войну!
Дневной свет слабо проникал в маленькие окна замка магистра Ливонского ордена, освещая круглую каменную залу, в которой собрались командующие. Все они были одеты одинаково – белые плащи, отмеченные черным крестом, спадают с плеч, сверкают до блеска начищенные доспехи. Говорил новый ландмаршал[41] ордена Филипп Шалль фон Белль, высокий, статный молодой мужчина с ярко-голубыми глазами и светлыми волосами. Крепкий подбородок был украшен мужественной ямочкой. О нем говорили, как о последнем рыцаре, сохранившем в себе все необходимые для этого качества.