– Ну, Филипп, пора, – выдохнул вдруг Сильвестр. Игумен даже встрепенулся, глубоко погруженный в свои мысли, и вдруг вспомнил – да, верно, пора. Хотел было позвать братию, но старик остановил его:
– Не нужно никого. Сам постриги меня. Без лишних глаз.
Филипп смиренно исполнил просьбу Сильвестра. Возвышаясь над маленьким стариком, стоявшим на коленях, игумен прочитал молитвы, затем остриг его и закончил постриг фразой:
– Отныне имя твое Спиридон, благословен будь и сохраняй обеты монашеские…
Когда Филипп отошел, новоявленный инок по-прежнему стоял на коленях, а взгляд его не выражал ничего – в глазах была пустота. Лицо вдруг искривилось в какой-то сумасшедшей ухмылке, и он поднял свой взор на Филиппа.
– Ну, вот и все, – сдавленно и тихо произнес старик. По оконцу кельи сильно забарабанил проливной северный дождь…
Тридцатого августа Фелинн был взят русскими войсками. Фюстенберг, бывший магистр ордена, попал в плен. Многие, кто участвовал в битве, говорили меж собой, что обезумевший Адашев искал смерти. Но он не погиб во время осады, хотя бросался в бой первым, во время обстрелов тоже не прятался. Миловала его судьба. Город взят, и Адашев, как и другие воеводы, торжественно въехал через ворота.
Скоро пришел приказ от государя – оставить в городе воеводами Алферьева, Полева, Плещеева и Адашева. Полев, представитель старого княжеского рода, потомок Рюриковичей, был более всех недоволен назначением Адашева.
Алексей Федорович, осунувшийся, но державшийся, словно натянутая струна, ни с кем не конфликтовал – знал, что в местнических спорах его, безродного, задавят. И какая возможность появилась!
Вскоре он узнал, что Полев отправил царю челобитную, где было сказано, «что Осипу Полеву менши Алексея Адашева быть… невместно…».
Окольничий понимал, что ему, безродному, местнический спор с потомком Рюриковичей не выиграть и заведомо покорился воле государевой, ждал последующих вестей и приказов. И вскоре из Москвы пришло указание от Иоанна – отправить Адашева в Дерпт. Вместе с указанием пришла еще одна новость, печальная для Адашева – вместо родных костромских земель государь жаловал Адашеву наделы в Новгородской земле. Это означало одно – перестав владеть землями из государева двора, Адашев навсегда лишился возможности быть при государе советником…
Алексей покидал Фелинн вместе со слугой Мефодием. Пока готовили коней, Алексей вновь подумал о Насте. Она была перед его взором такая, какой видел ее в последний раз – в белом платке, лодочкой держащей руку над глазами. Не верил, что ее нет, просто не верил, что она, так неожиданно ворвавшаяся в его сердце (даже спустя столько пустых лет брака), больше не обнимет, не приласкает, не поцелует. Не верил, что умерла вместе с долгожданным ребенком. Он не хотел верить в то, что остался один.