Зубов ломанулся по дну оврага бегом. Уж чего-чего, а убегать он умел. Петлями, то по одному склону, то по другому. Он слышал их у себя за спиной. Ошалевших от погони и азарта, а еще от страха. Тоже ведь боятся. А ну как – чудище в образе волка.
А еще он знал здесь каждый куст, каждое дерево. И хоть был сильно изнурен сидением в воеводском остроге, а силы, понимал, неравны. Не догнать им, окаянным.
Овраг вывел к Днепру. Он скинул полушубок и зашвырнул в воду. Течение подхватило и медленно, поворачивая белый бугор струями, потянуло прочь.
Зубов успел броситься за огромный валун, что торчал прямо из склона. Там должна быть пещерка рыбацкая. Так и есть.
Еще в детстве, когда играли они в разные игры, научился Ванька сливаться с любыми стенами, с камнями, с землей и травой. Можно было в упор смотреть и не заметить.
Пригодилось ему эта наука в жизни. Ох как пригодилась.
Мцена и Сосновский смотрели на белый полушубок, уплывающий по Днепру, с каждым мгновением становясь все меньше и меньше. И вот уже – едва различимая, мутная точка.
– Как вы думаете, Якуб, мыслимо ли выжить в такой холодной воде?
Мцена вновь не счел нужным отвечать. Провел ладонью по мокрому загривку.
– А если это и вправду не человек? Ведь не похож он на человека. – Сосновский шумно переводил дыхание, в душе благодаря Создателя, что не пришлось сражаться с самим дьяволом.
– Не верю! – сипло выдохнул палач.
– Как? Как вы сказали? Не верите! Право, но ведь мы видим своими глазами. И по сторонам нет никого. Да и следы ведь прямо к воде ведут.
– Зачем ему убегать от двоих безоружных?
– Да как же?! – Сосновский едва не лопнул от обиды. – Это вы, позвольте заметить, не вооружены. А у меня при себе пара пистолетов и сабля.
– А ну стрельни. – Мцена скривился.
– Да вот возьму и выстрелю. Я неплохой стрелок. Показывайте цель.
Палач смотрел немигающим взглядом на струи Днепра. Повторил:
– Стреляй!
Сосновский потянулся к сумке с порохом. Достал пистолет и стал заряжать.
Мцена, не поворачиваясь, наотмашь ударил внешней стороной кисти. Попал в лоб. Сосновский качнулся и неуклюже сел на землю.
– Теперь понял? – Палач зашагал в сторону лагеря.
А за серым валуном сотрясалась в приступах беззвучного смеха исхлыстанная плоть Ваньки Зубова.