Настроение у пана Сикорского было, хоть волком вой. С неделю назад гостил у него старый краковский товарищ. Ну посидели, выпили, а потом нелегкая на карты потянула. Проигрался Сикорский вчистую, ладно хоть вовремя остановился – имение закладывать не пришлось. Но красавицу Дарюху, холопку из матвеевских, пообещал отправить приятелю с первым же обозом в Краков. Приглянулась она ему шибко. Так и сказал, мол, эту отправишь, долг прощу, а других даже и не думай… Невелик проигрыш, но девка словно почуяла и сбежала. Куда? Обошли все деревни – как в землю провалилась. А приятелю только ее подавай. Не любил пан Сикорский к холопам своим за помощью обращаться – знал, что не любят его, басурманом промеж себя называют, злодеем чужестранным. Да и он особо любви не добивался: на конюшне порол нещадно мужиков и баб без разбору, собаками травил и другие лютые потехи устраивал. Да сказать прямо: не считал он русских за людей полноценных. Едва тошноту сдерживал, когда доводилось с кем-нибудь из них разговаривать. Но сейчас пришлось ему смять, сломить, точно хворостину, свою шляхетскую гордость. Водится у него один холоп по имени Никола Кных. Николой-то его, кроме родной бабки, никто не называл, все только Кныхом. Он и вправду, как говорить начнет, точно в нос кныхает. Минуту такого кныханья выдержать невозможно. Еще славился этот холоп тем, что мог на свадьбе или на другой общей гулянке бутылку водки за пазуху сунуть – утащить со стола. И так это проделывал виртуозно, что никто и уследить не успевал. Вот, наверно, за это поскользнулся он однажды на ледяной горке и руку сломал. Стал с тех пор криворуким. А ведь до этого едва его Сикорский на военную службу не отдал – требовались солдаты в королевскую армию. Шла война со шведами. Вот и думай после этого: что там у Бога на уме! Род Сикорских давно обосновался на Смоленщине, но сочувствия польской короне не терял. И как только появлялась возможность, всегда демонстрировал преданность Августам. Еще этот Кных хорошо умел за всеми подглядывать да подслушивать, мог ужом проползти меж камней, а мог самим камнем стать или с деревом слиться. Поскольку сам бабьей нежностью был обделен по перечисленным причинам, то особенно любил он подглядывать за влюбленными, а потом пересказывать увиденное в красках первым встречным. За это, наверно, и насадил он однажды глаз на ветку, когда шел купаться. Был криворуким, а стал еще и косоглазым! Но привычек своих не бросил. Знал Кных про всех и все. Потому решил Сикорский к нему обратиться за помощью. Где это видано, чтобы пан с глазу на глаз беседовал с холопом? Но ситуация заставила.