Зевс, и тот еле справился. Со второго раза, кстати.
Пегас пошел на снижение. В ноздри пахну́ло серной вонью. Крылатый конь недовольно фыркнул и заложил широкий круг, обходя дымное облако. Вблизи стало видно: склоны Этны гнойной сыпью испещрили десятки, сотни рдеющих язв. Даже отсюда, с высоты, ощущался исходящий от них жар. Земля не выдерживала напора Тифонова огня: плавилась, выдавливалась наружу.
Как только Гефест ухитряется трудиться в эдаком пекле?! С другой стороны, Гефест – бог, олимпиец. Столько всего изобрел! Небось, и тут что-то придумал, смастерил какое-нибудь чудо, чтобы не изжариться заживо. Эх, взглянуть бы на его кузню хоть одним глазком!
Может, пустит?
Пегас завершил круг, заходя к подножию Этны со стороны моря. Там Афина обещала встретить меня. Слева, через пролив, мелькнул берег другого острова. Или материка? Не важно. Впереди, у самого основания горы, я увидел темный провал входа и направил Пегаса к нему.
Мне было велено ждать снаружи. Я мысленно возблагодарил Афину за это. Соваться внутрь что-то совсем расхотелось. Солнце блеснуло на фибуле, которой я сегодня прихватил ткань плаща на плече. Серебряный двуглавый кентавр подмигнул небу.
2
«Сгорел бы, значит, туда и дорога…»
– Радуйся, Беллерофонт.
Не отрываясь, я вглядывался в шевелящуюся тьму. Временами мне мерещились багровые отсветы в глубине провала – и тогда, несмотря на летнюю теплынь, тело продирал липкий озноб. Словно в огнедышащей Этне открылся еще один вход в Аид, вроде того, что я мельком видел в болотах Лерны.
Воняло серой.
Богиня явилась, как и обещала. Пришла из недр горы, но я все равно проморгал ее появление. Вот только что ее не было – и вот она уже здесь.
Пегаса я отпустил пастись. Во тьму конь заглянул с любопытством, затем с неодобрением; принюхался и фыркнул, ударил копытом в землю. Сейчас, бродя меж низкорослых кривых олив и сочно хрупая диким овсом, он походил на самого обычного жеребца, даже не слишком крупного. Мощь и стройность: редкое сочетание, уж я-то знаю. Завидев Афину, Пегас прервал трапезу и тревожно заржал. Я махнул ему рукой: все в порядке, угомонись.
Пегас сделал вид, что успокоился. Вновь занялся овсом, но исподтишка косился на богиню. Чуял, знал, кому принадлежала злополучная уздечка. Не забыл, не простил.
– Радуйся, Благая! Надеюсь, я не опоздал?
– Нет, ты вовремя, даже с запасом. Если ты и молнии станешь доставлять с такой же прытью – мой отец будет доволен. Не слишком ли далеко ты отпустил своего коня?
Своего, отметил я. Своего коня.
– Он не улетит.
– Он боится меня?