Нельзя о таком думать. Соринок насыплется – не проморгаюсь.
Опять же, молнии. Не сожгут ли они меня, едва притронусь? Все-таки оружие Громовержца, из Тифонова огня ковано… Боязно, если честно. Афина говорит, молнии меня не тронут. Кому в этом деле и верить, как не живой мудрости? Не задумала же она спалить нас с Пегасом почем зря, в самом деле?! Хотела бы избавиться – сто раз могла бы это сделать. И способ нашла бы попроще.
Ладно, Химера не сожгла – глядишь, и с молниями совладаем. И вообще, как говорил дедушка Сизиф: «Не гонись за бедой, если она скачет далеко впереди. Она сама тебя найдет, когда придет время. Радуйся, пока можешь.»
Вот, радуюсь!
Все было так хорошо, что даже слишком.
* * *
Впереди, на горизонте, единые прежде небо и море разделила клубящаяся серая полоса. Казалось, там бушует, ярится гигантский, неохватный шторм. Взбивает, смешивает, вздымает и обрушивает воду и воздух, туман и тучи. Это был Океан, отец Каллирои, древний титан; невозможная исполинская река без начала и конца, пояс вокруг обитаемой земли. Видел я тебя, Океан, подлетал – не вплотную, но близко: хотел рассмотреть как следует. Ну да, интересно. А вам нет?
Сегодня я не стремился достичь Океана. Цель моего пути лежала ближе.
Остров напоминал пирог, испеченный криворукой стряпухой. По мере приближения стали видны три мыса, из-за которых Тринакрия[31] получила свое название. Владычицу окружала свита – круго́м поднимались из пучины мелкие островки и скалы-одиночки, все в вихрях белых от пены бурунов. Тринакрия надвинулась, выросла, проступила рельефнее. Из зеленой шкуры выперли буро-желтые костные мозоли. На юго-восточной оконечности плоть береговых скал рассекли глубокие белые борозды, обнажив меловое нутро. Борозды подозрительно смахивали на следы когтей. Что за чудовище могло оставить такие следы? В сравнении с ним покойница-Химера показалась бы безобидным воробышком рядом с орлом.
Уж не Тифон ли цеплялся за эти скалы, когда Зевс волок его в заточение?
Во впадине между юго-восточной и северо-восточной оконечностями острова, недалеко от побережья, вспучился нарыв. Вершина нарыва лопнула, из нее в небеса ползла струйка белого дыма. Горой Этной великий Зевс придавил поверженного Тифона; в недрах горы Гефест, сын Зевса, обустроил свою кузницу: кует молнии из Тифонова огня.
А мы с Пегасом станем возить их на Олимп. Поможем владыке богов и людей в истреблении чудовищ. Как-никак, я Беллерофонт, Убийца Зла! Работа ответственная, почетная, будет чем гордиться.
Это если справимся.
Мне, терзаемому сомнениями, почудилось, что Этна качается, едва заметно подпрыгивает на скальном основании, как крышка на закипающем горшке с похлебкой. Тифон пробудился?! Сейчас вырвется?! Нет, глупости. Гора прочно стояла на месте – там, куда водрузил ее Зевс. Я выдохнул с облегчением. Химера – ладно, а Тифона я бы точно не потянул.