Пламя. Живое, серебряное с прозолотью. Молот бога-кузнеца придал ему форму, но в границах, очерченных волей Гефеста, пламя бушевало и ярилось, силясь вырваться, испепелить все вокруг. Оно вырвется, когда новая воля одолеет прежнюю, и молния, пущенная Громовержцем, поразит цель, врага, чудовище. Гефест заточил пламя в форме, как зверя в клетке, но клетка была гибкой. Под моим взглядом, в моей руке молния менялась! Узнавание обрушилось Гефестовым молотом, я ахнул, как бронза под ударом.
Молния?
В моей руке пламенел широкий аор, меч Хрисаора.
Я раздвоился. Парил в небе над Тринакрией с мечом-аором в руке; распрямлялся во весь свой исполинский рост на другом острове, под другими небесами. Меч превращался в лук, золотой лук-аор устремлялся к облакам. Выгибался огнистой радугой, соединял острова, миры, меня, где бы я ни был, на каком расстоянии от самого себя ни находился.
Зачем? Ведь мне ничто не угрожает…
– Стой! Не тронь его!!!
Кричал Гермий. Кричал не мне.
* * *
– Ты б себя видел!
– За меч схватился…
– …окаменел!
– Будто на тебя Медуза глянула!
– …или ты на нее…
– Глаза белые, пустые. Меч над головой…
– Как ты его поднял?!
– Он же тяжеленный! Я проверял…
– А потом ка-ак оживешь!
– Мечом ка-ак махнешь!
– …мы шарахнулись…
– А ты опять каменный.
– Наставник Поликрат велел аор тебе больше не давать.
– Никогда. До самой смерти.
– Будешь просить, не дадим!
– Даже близко не подпустим!..
Вы умерли, мои братья. Вы тени. Некому теперь не дать и не подпустить.
Некому даже рассказ продолжить.
4
Лукавый, Пустышка, Податель Радости
Гермий не мог понять, что же он все-таки чувствует.
Упорство сестры вызывало у него странную смесь раздражения и восхищения. Годами, десятилетиями гоняться за крылатым конем? Терпеть поражение за поражением? Сделаться одержимой, сойти с ума от этой погони – и все же поступиться, позволить смертному совершить то, что не удалось богине… Да, это и впрямь достойно восхищения.
По меньшей мере, уважения.
Природа, напомнил себе Гермий. Природа Афины: мудрость и военная стратегия. Беллерофонт – средство, инструмент. Главное – результат.
Сейчас Афина была как никогда близка к результату. А Гермий как никогда страстно желал ошибиться. Пусть сестра докажет свою правоту! Пусть у нее все получится! Испытание пройдет успешно, Беллерофонт сгоняет с молнией к Океану и обратно, мы уведомим отца, отец возрадуется, парень доставит пучок молний Зевсу…
Отец получит оруженосца. Афина – отцовскую благодарность. Жеребенок… Нет, пожалуй, уже молодой жеребец – бессмертие и почетную службу. Все довольны, все счастливы. Один я, напомнил себе Гермий, не получу ничего, включая ответы, ради которых я пас жеребенка все это время. Что ж, неудовлетворенное любопытство – умеренная плата за то, что может случиться в противном случае.