Измазав его всего в креме, заматываю эластичным бинтом, чтобы одежду не испачкать.
-- Ну вот, -- говорю. -- Если ты больше ничего не скрываешь, на сегодня всё.
-- На сегодня? -- моргает он, одеваясь.
-- Ну да. Хотя я тебя вечером ещё раз уколю. А мазаться будем каждый день.
-- Но это же столько труда... и твоего времени...
-- Так ты мне за это платишь, забыл?
-- Я тебе плачу, чтобы ты лечила ребят, если что слу...
-- Ты мне платишь, чтобы все на борту были здоровы, -- отрезаю я. -- Включая тебя самого. Это написано в моём контракте, можешь пойти и посмотреть. Не говоря уже о том, что я гораздо охотнее потрачу своё время и силы на твоё здоровье, чем на что угодно ещё.
Азамат некоторое время впитывает мои слова, потом качает головой.
-- У нас получается очень странная семья.
Я фыркаю.
-- Да уж! Но ведь нам хорошо вместе, правда? -- присаживаюсь к нему на коленку. Он поднимает брови, как будто не задумывался над этим под таким углом.
-- За себя я уверен.
-- За меня можешь быть тоже уверенным.
Сочувствие и умиротворение у меня, как всегда, синтезируются в либидо, а уж под взглядом Азаматовых узких чёрных глаз мне и вовсе не устоять. Ладно, может, у них полагается женщинам проявлять инициативу? Я этого не люблю, конечно, потому что не пококетничаешь, но что делать...
На поцелуй эта сволочь не отвечает. Я отстраняюсь, пытаясь понять, что ещё может быть не так. Он смотрит на меня всё с тем же трогательным обожанием, только мне это уже как-то не в кайф. Только я открываю рот высказаться в том смысле, что вышла замуж не за резиновую куклу, как он говорит:
-- Вот интересно, на всякой рекламе земляне почему-то всегда целуются рот-в-рот. А что это значит?
Я роняю голову ему на плечо. Чёртовы. Дикари.
-- Ну-у... это... определённая степень близости, что ли... Это, как бы, должно быть ясно из контекста, -- хихикаю нервно. Ох и будут же у нас проблемы...
-- Что ж, я постараюсь понять, -- улыбается он. -- Ты хотела по магазинам пройтись, так?
-- Да-а, надо маме украшения отправить и лилии... -- растерянно говорю я. А я-то думала, он прямо сейчас понимать будет...
-- Ну тогда одевайся и пойдём.
-- А ты завтракать не будешь?
-- А во время стоянок все едят на планете. Так что мы перекусим где-нибудь там.
Азамат в магазине с интересом рассматривает хлебопечку.
-- Нет, я, конечно, пробовал хлеб. Приятная штука. Но у нас никогда не пекут мучное, только жарят.
-- А что ж тогда пекут? -- хлопаю глазами я.
-- Мясо, птицу, особенно дичь. Эх, какие на Муданге рябчики, ты таких больше нигде не попробуешь...
Оставляю его предаваться ностальгии. Я-то вообще не понимаю, как можно есть этих жёстких резиновых диких птиц. Он помогает мне поставить агрегат на каталку, и мы двигаем в посудный отдел. Мне нужны вилки и кружка. Большая, с ручкой. Азамат только посмеивается, пока я выбираю себе поллитровую тару. К счастью, тут их есть.