Через некоторое время они вышли на большую площадь, в конце которой была стена города. Около стены стоял большой храм. Но он не был похож на главный собор, который они видели на первом ярусе. Это было самое странное сооружение, которое Инго видел в своей жизни. Храм походил на огромный, стеклянный фонарь с железными узорами на стеклах. Но не его причудливая форма заставила Инго расширить глаза от удивления. Дело в том, что этот храм-фонарь как будто рухнул с большой высоты и разбился. Лежа на боку, он светился таким же потусторонним светом, что и статуя на вершине главного собора. Дверей тоже не было. Попасть внутрь можно было лишь через огромную трещину в стекле.
– Когда войдем внутрь, «подавите» волю. – сказал Публий. – Вы ведь умеете это делать?
Инго с Габри кивнули.
– Отлично. И не говорите, пока мы не выйдем из храма. – продолжил он. – Ну что, готовы?
Инго с Габри снова кивнули.
– Тогда пошли.
Они двинулись в направлении огромной трещины. С каждым шагом Инго чувствовал, как воздух становится плотнее. Он проникал внутрь и обволакивал его сердце холодными объятиями. В голове стали крутиться странные мысли. Он невольно вспомнил капитана Стенториана, и вина за его смерть снова легла на плечи Инго железными кандалами. Он вспомнил Минди и ее маму, и груз вины еще больше усилился. Ноги стали заплетаться, и через несколько метров он рухнул на холодную брусчатку. Зачем он вообще живет? Он должен был умереть еще при рождении. Зачем капитан его подобрал?
– Инго. – послышался где-то над ухом голос Габри. Он почувствовал ее теплое дыхание у щеки, и даже уксус не смог заглушить аромат полевых цветов, который источали ее светлые волосы. – Вставай. Нам нужно идти дальше.
Повернув голову, он увидел, как по щеке Габри скатилась одинокая слеза.
Собрав силы, Инго отогнал страшные мысли и встал на ноги. Глубоко вздохнув, он очистил сознание, как этому его учила Геката, и «подавил» волю. Как ни странно, но это подействовало. Он больше не чувствовал угрызений совести, и дышать стало гораздо легче. Он даже перестал ощущать холод.
– Успокоился? – спросил Публий, который стоял у трещины.
– Да. – сказал Инго, и решительно перешагнул через разбитое стекло.
Как и ожидалось, у храма было всего одно помещение. Это был огромных размеров зал, освещаемый лишь одной свечой, которая горела на подставке прямо посередине помещения. Свеча источала именно то голубовато-зеленое свечение, которым был окутан весь Лимб. Но при этом Инго почувствовал, что от нее исходит не тепло, а холод. Вопреки его ожиданиям, отделка внутри храма все же была. Пол был выложен малахитовой плиткой, а несколько белых колонн поддерживали куполообразный потолок с изображенным на нем вознесением Зулу и Силестии. Стены же были сделаны из стекла, и на них висели ободранные алые шторы, которые были все в пыли и больше походили на рваные тряпки. Большую же часть пространства в зале занимал прямоугольный алтарь, который был четыре метра в высоту и около сорока в ширину. Он был сделан из белого камня, и так же, как и каменные дома в городе, украшен фресками странных существ. На нем, словно блюда на праздничном столе, лежали несколько десятков людей. Две трети из них были одеты в красные рясы с капюшоном на голове. От их шеи и рук тянулись длинные цепи, которые были соединены с шеей плакальщиц. Самих же плакальщиц на алтаре было семнадцать штук. Все женщины в белых повязках и венками роз на голове лежали в разных позах, но объединяло их то, что все они беспрестанно рыдали. Их горестный плачь разносился по стенам храма, отскакивая от холодных стен и растворяясь в воздухе печальным эхом. Осмотревшись, Инго увидел, что плакальщицы были не только на алтаре. Еще несколько десятков женщин бесцельно бродили по храму, волоча за собой несколько серебряных гирь, ветку дерева, кусок кожи и светящийся фонарь. Некоторые, помимо этого, волочили за собой уже мертвых палачей.