«Никогда твоя жизнь обычной не была. Ты даже не знаешь, откуда родом, кто твои отец и мать!» — прозвучал в голове голос старухи, которая называла себя Хранителем.
Прозвучал так громко, что Инне показалось, будто старуха вновь очутилась рядом и прокричала эти слова ей в ухо. Это словно послужило сигналом к действию: Инна сорвалась с места и почти бегом бросилась к кафе.
Выпить воды, позвонить Володе, увидеть нормальное человеческое лицо, пусть даже это будет сонная официантка.
Инна взбежала по ступенькам и рванула на себя дверь. К счастью, оказалось не заперто. Девушка обвела взглядом зал: те же столы, жалкое подобие барной стойки, занавески на квадратных немытых окнах, стулья, солонки и бутылки с кетчупом.
— Добрый день! Есть тут кто-то? — громко спросила Инна.
Никто не вышел на ее зов. Она почувствовала, что жажда становится нестерпимой. В горло словно напихали сухих колючек. Инна подошла к бару, но полки оказались пустыми. Холодильника нигде не было.
— Эй, в конце концов, может кто-то продать мне…
Взгляд упал на раковину в углу. Пить сырую воду из-под крана, конечно, негигиенично, но когда очень хочется, и из лужи попьешь.
Не теряя времени, Инна подошла к раковине и повернула кран.
«Не потечет», — вдруг с уверенностью подумала она.
И ошиблась. Кран чихнул и выплюнул прозрачную струйку. Инна сунула ладони под воду — какое же наслаждение! Она вымыла лицо и руки до самых локтей, ощущая живительную прохладу, смывая пот и дорожную пыль. А потом сложила ладони ковшиком и сделала несколько глотков.
«Все, жить можно!»
Инна еще немного поплескалась, а потом с некоторым сожалением завернула кран.
— Да объясни ты толком, Егор Савич!
Девушка подскочила на месте, словно ужаленная, и резко обернулась.
«Почему я не заметила, что кто-то вошел?» Это была первая мысль, пришедшая в голову еще до того, как Инна успела понять, на что она смотрит.
А когда поняла…
Не было больше никакого кафе. Вместо полутемного замызганного зала перед Инной была просторная комната: беленые стены, низковатый потолок, пестрые половики на полу из некрашеных досок. Грязноватая, но вполне современная раковина превратилась в допотопный рукомойник, возле которого висело полотенце.
Около невысокого окна стоял стол, за которым сидели двое мужчин. На первом была военная форма. На втором — белая рубашка (кажется, такие называются косоворотками) и серый костюм старомодного покроя. Брюки были заправлены в сапоги.
На столе перед мужчинами стояли грибы в мисочке, чугунок с вареной картошкой, тарелки с солеными огурцами, зеленым луком и белым, в розовых прожилках салом; лежал нарезанный толстыми ломтями хлеб, а еще высилась большая, наполовину пустая бутылка с мутноватой жидкостью.