- Колючий, - Жанна уменьшила громкость до шепота. - Об тебя карандаши точить можно.
- Я собирался на даче побриться, но...
- Бедненький мой, небритенький. Писатель мой, гений мой непризнанный... - ничем не сдерживаемая любовь была в ее губах. - Ты кушай, не обращай на меня внимания. Я только посижу чуть-чуть у тебя и успокоюсь.
- Какой я писатель! - откликнулся он невпопад. - Не печатаюсь... Кому я нужен?
- Мне! - обдала она его обуряющим жаром, явно не собираясь успокаиваться. - И вообще, кончай комплексовать. Ты талант, я тебе даже иногда завидую. Особенно, когда ты где-то там, в облаках. Я-то ни на что не способна, дура... Кстати, почему тебя не печатают? А в "Рабочем"? Первая публикация, не все же сразу.
Теперь она говорила с неожиданной серьезностью.
- Подумаешь, в газете напечатали, - он скривился. - Дерьмо, а не публикация.
- Зато повесть, с продолжениями. Два месяца печатали! А ты хотел, чтобы в "Новом мире"?
- И повесть дерьмо. Самое старье взяли.
- Кстати, зря ты на кафедре никому эти газеты не показал. К тебе бы по другому относиться стали.
- Я и дома никому не показал, даже брату. Позорище... Жан, ну чего ты меня терзаешь?
Он кокетничал. Он сам себя терзал, это было видно невооруженным глазом. Он жутко комплексовал в своей непризнанности. Бедненький... Боже, какой он несделанный! Муж, муж, муж... Взять его в ладони, встряхнуть, прижать к груди. Она сделает его большим и настоящим, иначе зачем жить?.. Жанна рассудительно сказала:
- Ты гонорар получил? Получил. Перестань дурить, первая публикация состоялась.
- Гонорар! - он саркастически хохотнул. - Я этими переводами нашу почту замучил, они там меня, наверное уже запомнили. Каждые полмесяца извещение... Смех, а не гонорар.
- Кстати, ты посчитал, сколько всего получил?
- В журнале заплатили бы больше. А если в книжке, вообще разбогатеть можно... Все, закрыли тему. А?
- Игорек, ты же сам начал.
- Извини, - сказал он тоскливо.
Жанна погладила его раскаленными пальцами. По лбу, по щекам, по шее. Потом, расстегнув ему пуговицы рубашки, обожгла прикосновениями живот. Потом там, где он нестерпимо ждал. Игорь закрыл глаза. Она лизнула его за ухом:
- Пошли скорей на диван.
Тогда он попытался встать с ней на руках, и она со счастливым ужасом закричала:
- Ненормальный! Надорвешься!
Все-таки он встал. Бесформенная тень на стене устроила сюрреалистический танец. Нежность жаждала освободиться. Диван был в шаге от стула - оставалось шагнуть, чтобы прекратить пытку.
Но вечер еще не собирался кончаться.
Со двора донесся гулкий звук. Короткий металлический хлопок - будто выстрел. Бум-м. Идиллия погибла мгновенно, танцующая тень распалась на две. Непрошенные наблюдатели, отпустив друг друга, мгновенно телепортировались к окну.