— Меня пригласили, но я уже ухожу… В какой стороне выход?
Меньше всего хотелось с ним разговаривать, после того как меня подставила Дилара.
— Пойдем, я провожу, — безразлично предложил.
Мы, пока шли, не смотрели друг на друга. Завернули за угол — все тот же коридор, но картины на стенах казались незнакомыми. Камиль как-то странно обернулся и вдруг хватил меня за запястье и затащил в комнату. Я не успела запротестовать, когда дверь за нами захлопнулась, а на мои уста легла мужская ладонь.
— Тихо. Ты же не хочешь, чтобы нас здесь застали? — прошептал, прожигая меня взглядом.
Убрал ладонь.
— Я? У меня нет мужа, от которого я прячусь по углам. Что ты хотел, Камиль? У меня нет времени на твои игры.
— Что я хотел? — произнес, игнорируя мой упрек про жену. — Я хочу тебя.
Он осторожно обхватил мои лицо, подушечкой большого пальца очерчивая линию моих губ.
— Ты женат, — сердце бешено колотилось, грозя переломать ребра.
— Брак — это оковы разума. Сердцу эти цепи неподвластны.
Обжег лицо горячим дыханием. Осторожно приоткрыл мои губы языком, словно пробуя редкий деликатес. Я замерла, казалось, сердце перестало биться. Из груди вырвался тяжелый вздох — это стало спусковым крючком сокрушительной страсти. Камиль обрушился на меня с душивший его жаждой. Жадно пил меня, не давая опомниться от нахлынувшего наваждения. Крал мой воздух, мои мысли, мою гордость, отметая напрочь все противоречия. Очертил ладонью изгиб талии, жадно впился пальцами в бедра, прижимая к себе. Мазнул губами по скуле, дорожкой поцелуев опустился по шее к вырезу платья.
Тело отозвалось мелкой дрожью.
— Моя… только моя, — его сиплый голос стал небольшим проблеском реальности.
Мысли бешено забились: где мы, что мы делаем?! Так нельзя! Свободной рукой нащупала ручку двери и вывались в коридор из объятий Камиля. Испуганным зверьком смотрела в золотые очи. Изгиб губ и взгляд так и говорили: «Беги, беги, но от меня далеко не убежишь». Я пятилась подальше от его змеиного демона. Краем глаз заметила в конце коридора выход.
— Спасибо, что проводили. Дальше я дойду сама.
И, собрав остатки гордости, не оборачиваясь, пошла к двери.
* * *
Ближе к пяти вечера в дом Медянки пришел посетитель. К этому времени шквал эмоция после визита к нагайнам утих, и я смогла немного восстановить душевное равновесие: обида притупилась, а щеки уже не горели алым при воспоминании о поцелуях Камиля. Этот дахар применяет ко мне какую-то магию, другой причины его власти надо мной не могла найти.
Посетителем оказался молодой мужчина. Длинные волосы были собраны в высокий пучок на макушке, лицо гладко выбрита, одежда идеально выглажена. Если бы не тубус в его руках, я бы не догадалась, что передо мной тот же художник, которому Бахрам обещал за мой обнаженный портрет золото.