«К черту воспоминания», — дернул головой Виктор, как будто отгонял дурной сон, но спазм сжал горло и на глазах появились слезы. Видения из прошлой жизни исчезли. Теперь мозг смог работать в необходимом режиме. Сейчас необходимо было осмыслить сложившуюся ситуацию и решить, как действовать дальше.
«Начнем с простейшего... По сравнению с тем, что я слышал о чеченском плене, пытках, голоде и зинданах, у меня тут царские условия. Впрочем, как сказал Тимур, я не пленный, я — «вольный стрелок», которому предстоит выполнить «работу», а потом они меня отпустят и даже заплатят, — Виктор улыбнулся. — С трудом верится, что они сами не могут «пришить» своего земляка, боятся кровной мести. Но пока жив исполнитель, всегда существует вероятность выхода на заказчика. Значит, никакого шанса. К тому же обещали заплатить... Как же, заплатят! Замполит рассказывал, как они заплатили украинским наемникам, которым надоело воевать в первую войну. Для того чтобы разоружить, дали денег, а потом отобрали «стволы», вывели во двор и расстреляли. А баксы у покойников оказались фальшивые. В общем, куда ни кинь, всюду клин. Двести процентов, что грохнут».
Рука нащупала грубое шерстяное одеяло, можно было распустить на лоскуты и удавиться, чтобы не выполнять «работу» для чеченцев.
«Рожденный самураем всегда должен помнить, что он умрет», — любил часто повторять помешанный на дзенбуддизме и всяких кодексах самураев Сэнсэй.
— Ерунда все это, — как правило, отвечал ему прирожденный циник Бадун. — Умрут все — и самураи, и ниндзя, и супермены. Только не все сразу. Весь вопрос в судьбе, и что за дурацкие понятия — мы выбираем судьбу. Хрен вам! Это она нас выбирает! И что бы ни делали: воевали или путешествовали — это будет наша судьба. Что на роду написано, то и будет, и от этого никуда не уйдешь. И неважно, кто ты — самурай или говночерпий...
И Бадун и Сэнсэй, оба оказались правы, погибли в один день, а вместе с ними Гном и Прапор. Они погибли на какой-то заброшенной стройке в перестрелке с бандитами, а он жив. Хотя в ту кашу влезли впятером. Вот теперь и настал его черед.
Мысли Виктора переключились на своих тюремщиков. Огромный, кровожадный Гонза-Джавдет и утонченный, интеллигентный эрудит Тимур. Впрочем, сила и сноровка чувствовались и в нем. Пожалуй, он был намного опаснее гороподобного толстяка, обвешанного оружием, как тигр против дикого кабана. Это чувствовали и оба чеченца, поэтому Тимур и смотрел на Гонзу свысока. Джавдет, понимая это, делал вид, что ничего не замечает.
Но в обработке пленного они действовали слаженно, как единый организм — подавляющая мощь одного кровожадного монстра, готового разорвать тебя на куски, и другой, протягивающий руку помощи. Кнут и пряник, смерть или жизнь (хотя такая жизнь тоже смерть, только ненадолго отсроченная). Выбор в этой лотерее невелик, но все же существует. Виктор выбрал пряник, и на его месте так поступило бы большинство.