Вжавшийся в доски щита Гонза ошалело наблюдал, как из его упряжки исчезает то один, то другой раб, наступивший на густо разбросанные мины.
— Быстрее, быстрее, быстрее!
Его не зацепила ни шальная пуля, ни осколок шрапнели, рабы вынесли в безопасное место. Их осталось шестеро, еле передвигающих ноги и тяжело дышащих полулюдей. Спустившись с носилок, Джавдет тут же разрядил в них оба пистолета: зачем ему эти доходяги?
Из общего количества прорвавшихся в живых осталась лишь четверть. Многие погибли, многие были покалечены. Пастуху тоже не повезло, мина оторвала ему ступню правой ноги. Отряд Джавдета насчитывал всего семьдесят три человека, при этом из тяжелого вооружения уберечь ничего не удалось.
Звезда военного счастья для Гонзы закатилась. Его отряд принимал участие в нескольких засадах, при этом количество людей постоянно сокращалось. А после последней операции по захвату пленника их осталось всего около трех десятков, которые подчинялись своему командиру в силу привычки. Но так не может продолжаться вечно...
Открыв глаза, Джавдет снова приложился к трубке и сделал глубокую затяжку. Гашиш его уже не брал — слишком много было тревожных мыслей.
— Я уже не бригадный генерал и даже не полевой командир, — вслух размышлял Гонза. — То, что у меня осталось, у Бабая называется группой. Конечно, я лично знаком с президентом и даже допущен в святая святых, бункер. Но что я стою, если за мной нет реальной силы? Ушастый запросто может отдать меня на заклание Пастуху или Бабаю, они оба имеют на меня зуб. Какой же выход?
Федералы предлагают сдаваться тем, на ком нет крови, а на мне ее хватит на десять пожизненных заключений. ФСБ это знает, поэтому закосить под дурачка не получится, выведут на чистую воду...
Мысли Джавдета неожиданно переключились на Ростов. Там, в тайнике, было спрятано триста тысяч баксов. Деньги немалые. Но как их оттуда взять? Самвел, не поделивший с конкурентами территорию, уже год, как гнил под гранитной стелой памятника.
Сейчас из сложившейся ситуации он, Гонза Холилов, видел единственно правильное решение...
В горах темнеет рано, наступившие сумерки быстро сгущались, смешиваясь с киселем тумана и создавая бархатную черноту ночи.
Гонза не стал дожидаться темноты. Выбив из трубки еще тлеющий табак, он затоптал его в землю, сунул трубку и зажигалку в шкатулку, которую, закрыв, положил в нагрудный карман. Поднявшись, он сложил плащ-палатку и, отряхнувшись, не спеша направился к входу в штольню.
Появившаяся мысль, по мнению Джавдета, была спасительной, судьба подбрасывала ему дополнительный шанс выйти сухим из этой кровавой жизни.