— Марина, — протянула Косте руку девушка.
— Обворожительная, — гигант, несмотря на свои габариты, легко согнулся пополам и приложился к кончикам пальцев.
Компания Кости стала стаскивать к столику со всего зала свободные стулья, но рассесться они не успели: возле них появился мужичок в оперном фраке и хорошо поставленным голосом произнес:
— Господа, я предлагаю занять банкетный зал, там вам будет намного просторнее, чем здесь.
— Да? — удивленно проговорил Костя, но тут же, пожав плечами, согласился: — Лады, веди нас, Сусанин.
Шумная компания пересекла зал ресторана и зашла в стеклянный отросток, похожий на гигантский аквариум, стенки которого были завешены широкими лентами продольных жалюзи. В центре аквариума стоял длинный черный стол и десяток стульев. Вся компания стала шумно рассаживаться за столом.
Костик на мгновение остановился возле метрдотеля, взял его за лацкан фрака и почти с нежностью заговорил:
— Значит, так, Пал Иванович, скажи своим халдеям, чтобы все самое лучшее тащили сюда, и побольше водки, только настоящей. Смотри, Иваныч, ты меня знаешь, подсунете паленую, разнесу всю богадельню.
— Все будет в лучшем виде, — закивал головой метрдотель.
Глеб понял, что Иванов здесь не впервые и, по-видимому, пользуется авторитетом в здешнем пансионате.
— Ну-с, рассаживаемся. — Костя одной рукой обнял друга за плечо, другой подхватил за талию Марину, увлекая их к столу.
Едва все сели за стол, в зал вбежали несколько официантов и стали поспешно сервировать стол.
— Сколько же мы не виделись, Глеб? — задумчиво спросил Константин и сам же ответил: — Давно, с Афгана. Во, блин, время летит.
— Костик, а ты давно бандитом стал? — неожиданно для себя задал Кольцов не совсем тактичный вопрос. Спутники Кости притихли.
— А я не бандит, — ответил Костя, невозмутимо глядя на друга.
— А кто?
— Бери выше.
— Бригадир?
— Еще выше.
— Крестный отец? — физиономия сыщика выразила истинное удивление, Костя даже рассмеялся.
— Да нет, я в другом направлении создал карьеру. На спорте, правда, на коммерческой основе.
Стол был уставлен различными закусками и запотевшими бутылками «Столичной». Пока приятели Кости разливали по рюмкам водку, Иванов неожиданно сказал:
— Знаешь, Глеб, если бы мне кто-то сказал, что стану барыгой, набил бы козлу морду. А вот когда вернулись в девяносто первом из Вильнюса, где нас на весь мир выставили палачами и душителями свободолюбивого прибалтийского народа, а Витька Шатских лежал в морге, и от него все отказались, и Крючков, и Горбатый, будто он но своей воле оказался на литовском телецентре... Противно стало, что нас, как последних шлюх, пользовали, а потом за ненадобностью вышвырнули. Написал рапорт об увольнении, думал податься в сторожа. Да время наступило другое, специалистами такого профиля не швыряются. Нашлись предприимчивые люди, пригласили вначале инструктором в школу телохранителей, потом стал ее директором. А теперь соучредитель спортивно-оздоровительного комплекса «Багратион», у нас свой стадион, пентбол-клуб со всеми наворотами и прочее. В общем, бизнес процветает... Правда, Глеб, после ухода из «Альфы» я как будто потерял стержень, что-то умерло во мне. И вот время от времени срываюсь, а когда это происходит, мои компаньоны отправляют меня сюда на отдых. А это группа поддержки, — Константин указал на парней и девушек, сопровождавших его. — Сегодня отметим мой приезд, а завтра все — трезвость — норма жизни. Давай за встречу.