– Эй, новичок, чего застыл? Примерз, что ли? – выкрикнул вихрастый паренек со слегка сдавленной пипкой носа. – Или класс попутал?
Большинство засмеялось, но никто, вроде бы, враждебности не проявлял. Я же продолжал стоять возле доски, дожидаясь учительницу. Лучше пусть она скажет, куда мне сесть. Хотелось бы рядом со Светланой, но там уже местечко оказалось занятым. Худой, как щепка, с нагловатым взглядом пацан, с очень короткой стрижкой и шрамом под нижней губой, смотрел на меня оценивающим взглядом. Соперник? Отлично!
Вошла та самая учительница. Шум сразу утих. Положив на стол кожаную коричневую папку, набитую какими-то бумагами, женщина повернулась ко мне.
– Правильно ли я понимаю, что ты и есть Волховский Викентий?
– Викентий-Иннокентий! – громко фыркнул кто-то на задней парте.
– Не смешно, Татищев! – холодно произнесла классная дама. – Ты бы так остроумно на уроках отвечал, пользы больше было бы. Итак, Викентий, добро пожаловать в наш класс. Надеюсь, тебе понравится здесь. Ребята дружные, хоть и из Родов, имеющих серьезные трения между собой. Я так понимаю, ты под опекой семьи Булгаковых?
– Так и есть, – подтвердил я, краем глаза поглядывая на реакцию новых однокашников. – Я из обедневшего рода, отдан в приют после смерти родителей. Сам из Новгорода. Не знаю, что больше сказать.
Кто-то опять хохотнул, но девчонки, заметил я, поглядывали уже с сочувствием.
– Хорошо, разберемся, – улыбнулась дама. – Мое имя Антонина Елизаровна. Запомнил?
– Да.
– Ну что ж, тогда садись рядом с…, - Антонина Елизаровна обвела взглядом затихшие ряды. – Ага! Девочек не боишься?
– А чего их бояться? – пожал я плечами. – Если не кусаются и не царапаются, переживу как-нибудь.
И что я такого веселого сказал? Пацаны заржали, а некоторые девчонки, сузив глаза, мгновенно занесли меня в списки самых страшных врагов.
– Садись с Рудаковой, – показала классная дама на последнюю парту, за которой сидела невысокая девочка с милым, но рассеянным и мечтательным лицом.
Услышав свою фамилию, она встрепенулась и звонким голоском попыталась отстоять свою обширную территорию:
– А почему ко мне? Можно его к Сережке Ушакову? Он тоже один сидит!
Паренек с густой кудрявой шевелюрой показал ей кулак. Видать, это и был Ушаков. Он с довольным видом развалился на всю парту и нахально вытянул ногу, когда я проходил мимо.
– Вырву, – предупредил я тихо.
Тот мгновенно убрал ее под парту.
А я сел рядом с этой самой Рудаковой и оценил, какая у нее роскошная темно-русая коса, заплетенная толстым жгутом и свисающая до самой поясницы.