В Иркутске, стоявшем на линии Транссиба, ей стало легче. Здесь влияние «золотого Рода» не имело столь большой силы, как в Ленском княжестве. Булгаковы не любили, чтобы в их городах чинили безобразия, пусть это и были самые влиятельные люди на просторах империи. Булгаковы являлись не только вассалами Императорского Дома Мстиславских, но и их родственниками по мужской линии. Благодаря этому удачному факту военный клан забрал в безраздельное пользование гигантскую железнодорожную нить, протянувшуюся от Владивостока до Варшавы и дальше до Лиссабона, прочно сел в крупных городах вдоль Транссиба, объявив их собственной вотчиной. С разрешения императора, конечно же.
Булгаковы кормились не с земли, как многие княжеские Дома, а именно с доходов от перевозок, охраны пассажирских поездов и грузовых составов по трансконтинентальной железной дороге. Эта паутина вела даже в Китай, Индию, через Иран в магометанские страны. Военный клан был необычайно богат и влиятелен, и Мамонов хорошо себе представлял, каково это – шалить в гостях у Олега Семеновича Булгакова – Главы рода. Нет, князь Мамонов-Ленский не боялся, но разумные меры безопасности соблюдал. Не его вотчина. Точка.
Аксинья в Иркутске снова стала княгиней Мамоновой, не боясь, что такому следу за ней увяжутся охотники мужа и увезут обратно в Ленск. Ей хватит смелости закатить грандиозный скандал и дойти до военного коменданта города или даже до губернатора с требованием оградить ее от преследования. Четкое осознание того факта, что родовичи ни за что не упустят из своих рук ребенка, странным образом потерявшего искру одаренности, чтобы убедиться в полной безопасности своего будущего, заставляло княгиню быть настороже. Сумасшедшему старейшине хватит ума лишить жизни ее кровиночки.
И еще одна тайна скрывалась в истоках побега.
Княгиня Аксинья подозревала, что искру ребенку погасила старшая жена Георгия Елена. Или какое-то магическое снадобье подложили в пищу молодой матери, или воздействовали на плод артефактом «черного шамана» – дурацкой и мерзкой статуэткой, вырезанной из корня карликовой березы. Каким образом древний шаманский атрибут попал в руки княгини Елены, было неведомо. Но фонило от закопченной и пропитанной человеческой кровью фигурки весьма ощутимо и жутко.
Вот таким образом я попал в новгородский приют под именем Викентий, не зная, что оно совсем не мое, не родовое. Мама просто заметала следы, чтобы меня не отыскали родственники могущественного «золотого князя» Мамонова. Это был ее выбор, пусть и не совсем логичный, но осуждать маму, давшую мне жизнь, никогда не буду.