– Кто это, Вик? – шепотом спросил Борька, носящий кличку Селедка. Тщедушный мальчишка с утиным носом и темными язвами от оспы с раскрытым ртом смотрел на мужика, который, в свою очередь, задрал голову и с любопытством водил взглядом темно-карих глаз по тщательно выбеленным деревянным массивным балкам столовой.
– Я почем знаю? – мне было жутковато.
– Воспитанники, внимание! – хлопнула в ладоши Барыня. – Пока никто не приступил к обеду, выслушайте сообщение. К нам в штат назначен наставник по физическому воспитанию. Зовут его Мирон Афанасьевич Забиякин.
– Забияка! – тихо хмыкнул кто-то за соседним столом.
Но смеяться никто не осмелился. Агафон подобно злой собаке вычислил наглеца, проковылял к нему с тыла и легонько шлепнул по стриженному затылку.
– Свешников сегодня вечером чистит картошку, – прошипел он.
Ага, ясно! Свеча попался. Язык у него и вправду длинный и дурной.
– Я же ничего такого не говорил! – заныл Свеча – мальчишка из средней группы, низкорослый и нелепо сложенный, словно его лепили из сырого песка, да так и не довели до ума. Шея скособочена, ноги кривые как у степного наездника. Господин Бергер объяснял это болезнью, рахитом называется.
– Не умеешь язык за зубами держать – буду учить, – пообещал Агафон и застыл на месте, поводя ушами как настоящий сторожевой пес.
В столовой воцарилась тишина, нарушаемая выкриками тетки Марфы, – главной поварихи нашего приюта, получившей прозвище Бочка – где-то в глубине кухни.
– Хочу добавить, что Мирон Афанасьевич бывший офицер, ушедший в отставку со службы по состоянию здоровья, – Барыня подозрительно оглядела затихших воспитанников. – А еще он боевой маг. Настоятельно прошу вас, дети, проявлять уважение к человеку, отдавшего свое здоровье за нашу землю, за императора и Россию. Все, можете кушать. Староста!
– Я, Марья Дмитриевна, – подскочил к ней Ворон, который был поставлен на эту должность в мальчишеском корпусе. У девчонок подобную должность занимала красивая, но вредная Инга. Она сейчас сидела за длинным столом, занятым всеми воспитанницами и что-то тихо шептала на ухо Зинке Рыжухе.
– После обеда всех мальчиков собери на площадке, – сказала начальница. – Мирон Афанасьевич желает с вами познакомиться, поговорить. – Очень тебя прошу, отнеситесь к этом серьезно. А то я знаю вас. Некоторые сразу захотят в город убежать.
– Хорошо, задержу, – солидно кивнул Ворон и поспешил к столу, где разгорелась нешуточная битва за суп и кашу.
Младшая группа вовсю обсуждала появление обожженного мага, успевая работать ложками.
– Зуб даю, пацаны, что он в войне со Шведской Короной участвовал, – горячо убеждал нас конопатый и со скрюченными пальцами левой руки Василек. Рассказывали, что мальчишку подбросили к порогу сиротского дома родители, испугавшиеся неведомой болезни, поразившей малыша, и с которой не могли справиться мирские лекари. Посчитав единственно правильным решением отдать Василька на попечение княжеских служб, от него просто отказались. Уже в приюте Василек получил кличку Сухой, на что особо не обижался. Мы все здесь были в какой-то мере меченые и убогие. Единственной привлекательной чертой Василька были черно-маслянистые навыкате глаза. Красивые, бархатистые как теплая июньская ночь.