— Очень даже есть! — отрезала Лена.
— Вот, уже находим точки соприкосновения. Сегодня я — твой. И рад, что в таком раскладе ты уже рада.
Девушка резко выключила зажигание и потянулась открывать свою дверь.
— Я пошла за милицией. Подожди, не уходи никуда, не напрягайся!
— Не бесись, — Оборотень взял ее за руку и мягко потянул на место, не давая выходить. — Лучше успокойся и езжай, и я обещаю тебе рассказать по дороге, почему я тут.
Она думала секунд пятнадцать, не меньше, потом все же оттаяла. Или любопытство взяло верх? Девушка снова завела мотор и мягко сдала назад.
— Рассказывай, — требовательно напомнила она ему, когда машина выбралась из затора на привокзальной развязке и зашуршала по удивительно свободной для этого времени суток Тверской.
— Мы куда, кстати, едем? — как бы отсрочил свой ответ Оборотень.
— К моей знакомой. Еще днем мы договорились повидаться сегодня вечером. И я решила, что это как раз хороший вариант для нас всех, всех троих.
— Я не играю в групповой секс. К тому же я — твой. А не ее.
Девушке польстила такая преданность.
— Может, она тебе больше понравится! Надеюсь, что благодаря этому ты от меня отвалишь.
— Не надейся. Сегодня ночью я буду обнимать тебя. Тут я и твое будущее знаю, потому что, как ты и сама чуть раньше поняла, оно связано с моим. А про подругу мы не договаривались.
— Тогда — выходи!
Лена уже просто играла, совершенно не желая того, чтобы он вышел. Все же, выдерживая роль, девушка включила правый поворот и явно вознамерилась прижаться к правой обочине.
— Нет. Езжай дальше. Пусть для начала побудем гостями у подруги. Ночи пока еще длинные.
— Если уж на то пошло, то мы вообще ТАК не договаривались. Не договаривались, что ты будешь себя так вот вести.
— Мы же вообще не договаривались о том, как мне надо себя вести. Потому я ничего не нарушаю. Кстати, заметь, — вдруг Оборотень вынырнул из полудремы и поднялся в кресле повыше, — я даже не спрашиваю, сколько у подруги комнат и кроватей. Я уверен в нашем ближайшем будущем и знаю, что нам двоим найдется уютное место.
— Ты понимаешь, что это — насилие?
— А что ты делала в офисе? Ты это как называешь?
Девушка ухмыльнулась. Все-таки этот Оборотень не просто солдат. Где-то он успел нахвататься навыков в казуистике. Чего она не могла и не хотела отрицать хотя бы сама перед собой, так это того, что ей с ним было интересно. Забавно.
— Я это называю кокетством и заигрыванием, — без тени улыбки сообщила она.
— Собственно поцелуй твой, навязанный мне насильно, — это насилие, как ты сама ни воображай, — поучительно отозвался он. — Ну а кокетство и заигрывание — это тем более не что иное, как тактика для заманивания жертвы в сети. Ты хотела сделать меня своим, но претендовала на то, чтобы я этого захотел будто бы сам и сам бы сделал. Манипулированием это называется, милая Лена. А оно тоже есть насилие. А теперь, когда я делаю именно то, на что ты меня всеми своими ужимками и действиями подталкивала, ты откатила назад. Почему? Потому что ты хотела, чтобы я унижался перед тобой, умаляя, сгорая от распаленного тобой во мне желания! Мое же поведение не совпадает с выдуманной тобой картинкой. Это несовпадение повергло тебя в панику. Люди всегда боятся, когда не узнают. Когда реальность не совпадает с их снами, фантазиями.